Жуков. Маршал на белом коне - страница 32

Взводные прибыли в эскадрон. Командир эскадрона принял их весьма своеобразно. Он читал книгу. Когда они вошли в штабную избу, глаза поднял только на мгновение. Выслушал доклад и распорядился, всё так же не отрываясь от книги:

— Вы, Жуков, ступайте во второй взвод и принимайте его от Агапова. Вас, Ухач-Огорович, назначаю на четвёртый взвод. Всё, можете быть свободны. Идите и принимайте своё хозяйство. Потом доложите.

Агапов оказался пожилым усталым человеком. Воевал он уже не первую войну. Исполнял обязанности взводного после недавних боёв, когда выбыл командир. Старый кавалерист достал из кармана шинели список взвода и сказал:

— Во взводе тридцать человек. Все в наличии. Все старые, проверенные делом бойцы. За исключением четверых. Они прибыли недавно — пополнение. Народ, как говорится, пожилой, степенный. Но есть и с норовом.

И Агапов коротко рассказал о каждом. Это был один из тех незабываемых уроков, который преподнёс будущему полководцу старый русский кавалерист. И Жуков усвоил его навсегда — знать биографию каждого своего подчинённого, понимать его характер, предвидеть возможные его поступки.

— Горшков — рубака. И партизан.

— В каком смысле? — спросил Жуков.

— В самом плохом. Вне строя любит попартизанить. По деревням там… По женской части. По продовольственной… Но в бою, в атаке — первый. Он сразу себя покажет. Но голос на него повышать не следует — обидчив. С ним лучше поговорить наедине: так, мол, и так, братец… Касьянов — пулемётчик. Пулемётчик, пожалуй, из лучших в эскадроне. Воронежский хохол. Надёжный. Опытный. Бой чует — как собака лису. Ему не надобно ставить задачу, время терять, он сам знает своё место, где занять позицию и какую цель первой поразить. А дальше трое неразлучных — Казакевич, Ковалёв, Сапрыкин. Они и в бою всегда рядом. Если куда посылать, то только всех троих. Гулеваны. В обороне за ними глаз да глаз… Этих, если что, и перед строем можно пропесочить. Пригрозить. И даже к комиссару полка отправить. Чтобы и он их, своим калибром, слегка поправил. Комиссар у нас человек строгий и не любит, когда личный состав красноармейскую честь позорит.

Жуков выслушал Агапова и сказал:

— Вот что: назначаю вас своим помощником. А сейчас стройте взвод. Хочу познакомиться. Поговорить.

Построили взвод. Вот они, стоят, его молодцы — курские, воронежские, орловские, смоленские. Смотрят с прищуром и лёгкой насмешкой. Ну, ничего…

— Вот что, товарищи, — начал Жуков, — меня назначили вашим командиром. Хороший или плохой я командир, хорошие или плохие вы бойцы — это мы увидим в ближайшем бою. А сейчас я хочу осмотреть ваших коней и боевое снаряжение. Будем считать это нашим знакомством.

Взводный начал внимательно осматривать лошадей, хотел убедиться, что подковы сидят хорошо, а «стрелки» копыт прочищены, не забиты грязью. Знакомился с красноармейцами: кто, откуда родом, где воевал. Заметив, что бойцы не сводят глаз с его штанов, сказал:

— Командир полка меня предупредил, что вы не любите красные брюки. Но вот какие дела, товарищи бойцы: советская власть выдала мне эти, и то в долг, и я их ещё не отслужил. А служить будем вместе. Что касается красного цвета вообще, то я вас могу успокоить: красный цвет — революционный цвет и символизирует борьбу трудового народа за свою свободу и независимость.

Потом перед боем бойцы шутили: сейчас пойдём вперёд с «красным знаменем». И действительно, в первую же конную атаку, которая случилась через несколько дней в Приморском районе, Жуков бросился во главе своего взвода с шашкой наголо. Храбрость и другие командирские качества нового взводного красноармейцы оценили сразу, и отношения вошли в русло устава.

В том бою взвод атаковал в составе эскадрона. Влетели на позиции белых, порубали пулемётчиков, многих взяли в плен. Сами не потеряли ни одного человека.

Вскоре Жукова назначили командиром эскадрона в составе всё той же 14-й отдельной кавалерийской бригады. Эскадрон был направлен в Воронежскую губернию.

Там возмущённые жестокостью продотрядов и произволом местных комбедов восстали крестьяне богатых деревень и хуторов. К ним примкнули дезертиры, остатки разбитых белогвардейских отрядов, бывшие офицеры, прятавшиеся в сельской глуши. Вскоре разрозненные отряды мятежников были объединены в дивизию, дивизия разделена на полки, которые получили наименования — Старокалитвенский, Новокалитвенский, Дерезовский, Криничанский, Дерезоватский. Возглавил народное формирование бывший вахмистр и житель слободы Старая Калитва, что в 40 верстах от Россоши, Иван Сергеевич Колесников