Жуков. Маршал на белом коне - страница 45

Неблагодарное и безнадёжное дело вступать в такой диалог. Но дело в том, что для Жукова Мария Николаевна была не первой, кто ему дал от ворот поворот. (Если такое вообще было.) Первая и, возможно, единственная из женщин, кто отверг любовь нашего героя, была Нюра Синельщикова из Стрелковки. И эту рану, незажившей, он носил всю жизнь.

Однако диалог на тему любовного треугольника придётся дочитать до конца. Хотя бы в общих чертах. Из воспоминаний Эры Георгиевны: «В 28-м году, в Минске… мама была в положении и очень плохо себя чувствовала. К ней часто приходили чем-то помочь, да и просто навестить подруги, в том числе и эта женщина… Она намеренно появлялась одна, чтобы отец её потом проводил. В результате в 29-м году и родилась Маргарита. Все сразу поняли, от кого — общество-то маленькое, все друг у друга на виду. У отца тогда были большие неприятности по партийной линии. Видимо, она пожаловалась. Состоялся даже какой-то суд по поводу алиментов. Судя по письмам, отец не хотел их платить, а мама его вынудила. Но это увлечение было минутным, и мама папе его простила».

Увы, увлечение Жукова было вовсе не мимолётным. Известно, что переписка Георгия Константиновича и Марии Николаевны возобновилась в 1942 году. По всей вероятности, после гибели под Сталинградом Антона Митрофановича Янина.

Из рассказа Маргариты Георгиевны: «Это персональное дело отца длилось более полугода. В самый разгар событий от тифа умирает Полина. Трёхлетний Володя остаётся без матери. Янин, ставший вдовцом, предлагает увезти Марию Николаевну с грудной дочерью в Минводы, где живут его отец и братья. Она соглашается, и Янин оформляет служебный перевод. Но перед тем как уехать, по-мужски разговаривает с Жуковым: „Ты запутался. Забудь о Марии и дочери, я о них позабочусь сам“ Затем он с Марией благородно забрал детей и уехал — сначала в Минводы, потом — в Курган и Краснодар. А в 1941 году полковник Янин, имея бронь от призыва в армию, добровольцем уходит на фронт. Через год он погибнет под Сталинградом. 17-летний сын Антона Митрофановича Володя, прибавив себе год, тоже идёт воевать. Через несколько месяцев после Керченского десанта он умирает от ран в госпитале».

Сколько раз Антон Митрофанович Янин спасал Жукова! Спас он своего друга и тогда. И не нам их судить.

А теперь — в полк!

В конце 1929 года Жукова направили на Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава. Курсы находились в Москве. Занятия с курсантами проводились непосредственно в Наркомате по военным и морским делам. В Москве Жуков три месяца слушал лекции по оперативному искусству и тактике.

Поездке на курсы предшествовала одна очень важная встреча.

В 39-й кавалерийский Терский полк должна была прибыть высокая инспекция: два Семёна, как их иногда называли в войсках, — главный инспектор кавалерии РККА Семён Михайлович Будённый в сопровождении командира 3-го кавалерийского корпуса, в состав которого входила и 7-я Самарская кавдивизия, Семёна Константиновича Тимошенко.

Из «Воспоминаний и размышлений»: «Собираю своих ближайших помощников: заместителя по политчасти Фролкова, секретаря партбюро полка А. В. Щелаковского, завхоза полка А. Г. Малышева. Выходим вместе к подъезду и ждём. Минут через пять в ворота въезжают две машины. Из первой выходят Будённый и Тимошенко. Как положено по уставу, я рапортую и представляю своих помощников.

Будённый сухо здоровается со всеми, а затем, повернувшись к Тимошенко, говорит: „Это что-то не то“. Тимошенко ответил: „Не то, не то, Семён Михайлович. Нет культуры“.

Я несколько был обескуражен и не знал, как понимать этот диалог между Будённым и Тимошенко, и чувствовал, что допустил какой-то промах, что-то недоучёл при организации встречи. Обращаюсь к Будённому:

— Какие будут указания?

— А что вы предлагаете? — спрашивает в свою очередь Семён Михайлович.

— Желательно, чтобы вы посмотрели, как живут и работают наши бойцы и командиры.

— Хорошо, но прежде хочу посмотреть, как кормите солдат.

В столовой и кухне Семён Михайлович подробно интересовался качеством продуктов, их обработкой и приготовлением, сделал запись в книге столовой, объявив благодарность поварам и начальнику продовольственной службы полка. Затем, проверив ход боевой подготовки, Семён Михайлович сказал: