Журнал «Вокруг Света» №01 за 1988 год - страница 14
— Сильнее всего он страдает не от засухи,— отвечает он,— влагу ведь можно компенсировать орошением. И не от перепадов температуры. Первейший враг — грибковые болезни. Впрочем, сеньор Солис — специалист по этой части, он вам все расскажет.
Боливар Солис получил сельскохозяйственное образование в СССР. Сейчас он — один из ведущих специалистов в экспортной компании «Рейбанпак».
— У нас выращивают в основном бананы двух сортов — «джайент кавендиш» и «гросс Мишель». Есть и другие — «королевский», у него — миниатюрные нежные плоды с привкусом ананаса, но он не выдерживает транспортировки на дальние расстояния. «Филиппино», «валери», «лакатан» идут на внутренний рынок: они хоть и устойчивы к заболеваниям, но, к сожалению, малопродуктивны.
В древности банан наградили латинскими названиями, что значат «райский плод» и «плод мудрецов». Родина растения — Южная Азия. Оттуда банан перебрался в Африку, потом — в Америку. И повсюду основным сортом был изобильный «гросс мишель». Так было и у нас в Эквадоре. Но «гросс мишель» подвержен фузарезу — грибковому заболеванию.
Бурная вспышка заболевания поразила «банановые республики» в начале 70-х годов. В Эквадоре плантации «гросс мишеля» стали быстро и повсеместно сокращаться, а посадки «кавендиша» возросли почти в пять раз.
— Но ведь и «кавендиш» болеет,— продолжал Боливар Солис.—У него своя ахиллесова пята — желтая сигатока: листья, пораженные ею, покрываются желтыми пятнами, сохнут, плод перестает развиваться. Потом в Гондурасе появилась черная сигатока. Она перебросилась в Коста-Рику, в Панаму, вернулась в Никарагуа, заявила о себе в Доминиканской Республике. В начале 1982 года она объявилась на территории Колумбии. А ведь от качества урожая зависит доброе имя хозяйства, экспортный престиж,—подытожил сеньор Рамирес.— У нас многое определяют рынки сбыта.
Ежегодно на знаменитых ярмарках в «банановой столице» — Мачале показывают результаты своего труда, выставляют лучшие связки основные экспортеры банана. Жюри из квалифицированных специалистов и представителей местных властей оценивает результаты. Лет тридцать назад вполне приличной считалась связка весом в 80 фунтов из 10—12 лап. В последние же годы связки-победители весили по 150—160 фунтов, да и размеров достигали внушительных — под два метра.
В начале века в сельском хозяйстве Эквадора царствовало какао, потом трон занял кофе, в годы второй мировой войны господствовал рис. В конце 40-х годов правящие круги страны решили сориентировать национальную экономику на выращивание и экспорт бананов. До начала 70-х годов Эквадор жил почти исключительно за его счет.
«В тени бананов,— писал один латиноамериканский журнал,— укрепила свои позиции олигархия: латифундисты и финансовые монополии, крупные производители и торговцы. А вместе с ними укрепились и «структуры», которые обычно повинны во всех типичных бедах слаборазвитой латиноамериканской страны. Эти беды — глубочайшие социально-экономические различия между богатыми олигархическими группами и голодными народными слоями, эксплуатация, зависимость от внешних сил, неспособность начать индустриализацию и самостоятельное движение по пути прогресса».
Доходы от бананового экспорта были достаточно велики, и четыре десятилетия страна жила в довольно тихом, крестьянско-патриархальном ритме. Большая часть промышленных изделий и потребительских товаров ввозилась из США, и таким образом вроде бы отсутствовала необходимость развивать собственную промышленность, разнообразить промышленное производство, готовить в широких масштабах квалифицированную рабочую силу. Это положение как нельзя больше устраивало американские монополии, контролировавшие рынки сбыта, а следовательно, и производство бананов. В Эквадоре даже была в ходу поговорка: «В Эквадоре есть только два рода людей — или производитель бананов или веласкист». Банановодов не случайно ставили на одну доску со сторонниками бывшего президента республики Веласко Ибарры: сорок лет господствовал банан в экономической жизни страны, и около тридцати лет царил в политической жизни Веласко Ибарра.