Журнал «Вокруг Света» №01 за 1991 год - страница 11

Завтра все пять семей Пскона будут переносить из нижнего кишлака немудреный скарб своего земляка Хам-ро Муллоева, единственного из ягнобцев, который сумел выучиться в Душанбе и теперь возвращается в родной край, чтобы стать учителем-муаллимом.

— Многие еще вернулись бы в горы, — сказал мне приехавший сюда в отпуск Саидмурад, — но у кого-то уже дети учатся в школах, кто-то породнился с живущими на равнине, а другим — особенно  молодежи — трудно будет вернуться оттуда, где ходят машины и люди смотрят телевизор, в дикие горы. Вот если бы сделали дорогу...

— И провели электричество? — Да нет, хотя бы только дорогу,— поразмыслив, отвечает Саидмурад.

Дорога в заоблачный кишлак — понятно, утопия, а вот рейсовый вертолет из райцентра хотя бы раз в неделю и рация, с которой умеет обращаться будущий учитель и по которой можно было бы вызвать врача, значительно приблизили бы затерянный мир Ягноба к миру цивилизованному. Если, конечно, можно назвать его таковым после всего, что произошло с древним народом.

...Ночь настраивает на грустные мысли. Саидмурад пытается поймать музыку по транзисторному приемнику, но тот издает лишь усталые хрипы — протекли севшие батарейки. Других нет.

В Псконе живут единой надеждой на то, чтобы горстку оставшихся ягнобцев никуда больше не увозили с земли предков, а просто взимали с них налог, как это уже бывало с согдийцами, когда при суровом, но мудром царе Дарий они приносили казне 300 талантов.

Высвобожденный из хора дневных звуков, мощно доносится откуда-то снизу, из-под горы, рокот Ягноба. Беспокойно ворочается во сне бывший переселенец Хидоятулло Атовуллоев. За стенкой надрывно плачет его четырехмесячная внучка.

Согдийская страница «Истории» Геродота еще не закрыта.

Долина реки Ягноб, кишлак Пскон. Александр Миловский Фото автора

Книга первая.

Все это делают

1

Т ак вот, в среднем за год совершают самоубийство пять тысяч жителей Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, — сказал мистер Оливер классу за полчаса до того, как покончил с собой. Мальчики и девочки смотрели на него с вежливым равнодушием.

— Довольно интересная цифра, — оживленно продолжал учитель. — Да, очень интересная.

Кэти Уильяме подняла светловолосую голову. Она скрестила свои длинные ноги — у сидевших поблизости мальчишек перехватило дыхание, им даже показалось, будто они слышат, как при трении тонко шипит ее нейлон.

— А почему не больше и не меньше? — спросила она. — Почему не пятьсот или не пять миллионов?

— В этом все и дело, понимаете? — ответил мистер Оливер. — Вот что здесь самое интересное. Никто толком не знает, почему так происходит. Просто принято считать, что давление общества на человека таково, что происходит именно такое число самоубийств.

Кэти многозначительно посмотрела на Роберта Сендел-ла, самого прыщавого из своих ухажеров.

Тот облизнул губы и послушно пробормотал:

— В ка-аком они возрасте, сэр? Я хочу сказать, они — молодые? Я хочу, то есть, спросить...

Роберт покраснел и умолк, остальные захихикали, стреляя себе в висок из воображаемых пистолетов.

— Боюсь, возрастную разбивку не делали, — ответил мистер Оливер. — Не думаю, что среди них было много молодых людей. Хотя и они попадаются, конечно... Но возникает вопрос, почему столь многие выбирают «римский путь»... Кстати, кто-нибудь знает, почему — «римский путь»?

Никто не ответил. Внезапно хлынул дождь, и все дружно повернулись к широким окнам.

— Потому что римляне одобряли самоубийство, — ответил наконец мальчик с удивительно низким голосом. — Ну, я бы не сказал, что они «одобряли», — заметил учитель. — Хотя это уж точно, неодобрительного отношения у них не было. Это считалось правом каждого человека. Однако с появлением христианства, разумеется...

Вялая дискуссия продолжалась еще некоторое время, потом прозвенел звонок — электронные усилители разнесли его трели по всем коридорам и классным комнатам.

— Спасены! — воскликнул юноша, потом вспыхнул и смущенно добавил: — Извините, сэр. До свидания.