Журнал «Вокруг Света» №02 за 1967 год - страница 24
Лариса Рейснер знает: на этот раз не разразится буря восторженных криков — нельзя привлекать внимание противника. Рейснер только видит кулаки и бескозырки, вскинутые над головами, да Маркина с трепещущей телеграммой.
До штурма Казани осталось четыре часа...
— Телеграмма Ленина — боевой приказ. Все мы горим волей к победе и будем сражаться как львы. Белая Казань доживает свои последние минуты, — сияя бледным от бессонницы лицом, говорил Азин.
Командиры слушали, замкнув его плотным кольцом. Азин передохнул и, уже смеясь, добавил:
— Когда враг побежит, не давайте ему опомниться. Гоните его и в хвост и в гриву!
Отшутившись, стал отдавать короткие приказании:
— Вятский коммунистический батальон атакует войска, прикрывающие реку Казанку. Задача Северихина — уничтожить их, переправиться через Казанку и соединиться с Оршанским полком Пятой армии. Оршанцы сейчас находится у деревни Сухая Речка. Задача ясна, Северихин?
— Совершенно ясна. Я сделаю все возможное, — ответил Северихин.
— А ты сделай и невозможное. Атаку Северихина поддерживают батареи Бандурина и Екамасова...
— Есть! Есть! — отозвались командиры обеих батарей.
— Полтавский полк обходит и уничтожает белочехов. Его поддерживает эскадрон Турчина.
— Победа или смерть! — воскликнул Турчин.
— Только победа! Добровольческий отряд Дериглазова окружает батальон поручика Листовского. Смотри, Дериглазов, каппелевцы дерутся как черти...
— Мои татары по Казани соскучились, командир...
— Все! — Азин положил руку на кобуру маузера. — Патронов не просить, снарядов не требовать. Их нет. Резервов тоже нет. Дополнительных приказов не ждать — каждый командир действует по обстоятельствам и своему усмотрению. Друзья, помните — героев ждет признательность революции, трусов и дезертиров — позор.
До штурма Казани оставалось три часа...
Разведчик Оршанского полка Кузьма Долгоруков испуганно озирал крутые обрывы, опоясанные белыми стенами, и над ними желтую узорчатую башню Суумбеки.
— Мать честная, сколь всяких препон! Казанку переплыви, на обрыв влезь, стены одолей. А они тебя из пулеметов, а они тебя из гаубиц. Пять раз убьют, пока доберешься, — жаловался он своему дружку Фоме Березкину.
— Иван Грозный Казань брал? — строго спросил Березкин.
— Когда это было! При Иване-то кулаками дрались, а беляки такие гостинцы приготовили, упаси бог и помилуй!
— А ты вдоль обрыва глянь. Видишь, в него Проломная улица уперлась. Под этот самый обрыв Иван-то Грозный тыщу пудов пороха закатил — и стены в небо. Через пролом и пошли наши мужики — и пошли до самой башни.
— А все-таки нету во мне смелости на такую штурму...
— Чудной ты, Кузьма, мужик! Страховито не тебе одному. Мне ведь тоже не до пляски. А что Ленин бает? Забыл? Ленин аж по телеграфу отбил — истребить белую контру...
С кремлевского обрыва над головами разведчиков шарил прожекторный луч — мертвенно-бледный, холодный, безжалостный.
До штурма Казани оставалось два часа...
Шпионы приносили Каппелю самые неприятные известия. Под Свияжском обнаружены эскадроны красной конницы. Между станцией и городком скапливаются пехотные части. Дозорные катера красных замечены под береговыми обрывами Верхнего Услона. На Левобережье, у станции Красная горка, появились рабочие отряды. Каппель выслушивал эти известия и все сильнее проникался мыслью о возможном падении Казани. Генерал Рычков, капитан Степанов, поручик Листовский находятся в ловушке. Красные обложили город с трех сторон. Уйти в случае поражения могут только сам Каппель по правому берегу да флотилия адмирала Старка. И все же Каппель решил драться до последней пули. Он все еще надеялся на стихийность и случайные обстоятельства гражданской войны.
Идея психической атаки, такая соблазнительная и так славно разработанная Каппелем, сейчас отпала. «Нельзя идти в атаку парадным строем против орудий, пулеметов и конницы красных, — после долгого раздумья решил Каппель. — Это безумие! Я использую психическую атаку, но позже». Он только разослал по всем батальонам приказ, который заканчивался словами: «В плен не брать, самим не сдаваться».