Журнал «Вокруг Света» №02 за 1967 год - страница 26
Гордеев забежал за угол склада. Он увидел, как орудие белых методично стреляло по кораблям красной флотилии. Номерные деловито подносили снаряды, артиллерист спокойно ждал команды. Молоденький прапорщик покрикивал рыженьким тенорком:
— Па са-вец-кой влас-ти — агонь!..
Сжимая потную гранату, Гордеев дико смотрел на прапорщика, слышал его щупленький голосок. Это был голос гордеевского врага, слова, произносимые им, подавляли для Гордеева все грохоты боя. Его до сих пор бессмысленная ярость обрела, наконец, осязаемую форму, стала цельной и ясной.
— Па ка-мис-сарам — агонь! — повторил прапорщик.
— Ах ты, гнида! — Гордеев с острым восторгом ненависти швырнул гранату в зеленую спину прапорщика.
...Азин дернул поводья, пришпорил гнедого горбоносого кубанца. Повернул голову к полусотне всадников: поварам, санитарам, связистам — единственному своему резерву, своему обозу.
— За мной, орлы, за мной!
В смрадном дыму мелькали магазины, дворянские и купеческие особняки. Перед Азиным возникла гигантская бронзовая фигура Державина, вросшая в красный гранит. Азин промчался мимо, вскинув холодно и сухо блестевшую шашку. Все, что называется самосохранением или страхом, померкло в нем. Все было придавлено новым, необычным «рефлексом цели». Целью являлся Казанский кремль. Перед целью этой не существовало ни страха, ни боли, ни гнева — было лишь ощущение огромного физического препятствия, которое необходимо как можно скорее преодолеть.
— За мной, за мной, за мной!— надрывался он, видя всеобщее стремительное оживление.
«Обозники» врезались в скопище белых. Азин взмахивал шашкой, нанося во все стороны удары, сам увертываясь от чьих-то ударов. С балкона соседнего дома в него выстрелили — острая боль вспыхнула в локте левой руки. Как ни странно, боль придала Азину новую силу. Он даже не заметил, что кто-то бросил гранату — балкон с офицером обрушился на тротуар. Подавляя боль в руке, Азин рывком послал своего кубанца вперед.
Горящий, визжащий, воющий бесконечный коридор улицы кончился. Перед Азиным открылись белые стены с зияющим полукругом ворот. В дымной перспективе надвигалась башня Суумбеки...
Кремль оказался пустым. Генерал Рычков со штабом бежал на пароходы адмирала Старка. Белая флотилия, потеряв половину судов, ушла вниз по Волге, а потом повернула на Каму.
Полковник Каппель со своими батальонами отступил по правому берегу к Симбирску.
9
Казань праздновала освобождение.
Хотя все население и бойцы азинской группы второй день тушили пожары, убирали убитых, расчищали улицы и площади от завалов, Казань торжествовала победу. Гремели военные оркестры, над городом лился могучий поток колокольного звона. В Кремле, на площади, перед башней Суумбеки, толпились люди — ожидался митинг. Все повторяли имена Владимира Азина и Николая Маркина. У шаткой трибуны Азин и Маркин впервые увидели друг друга. Грязные и потные, они все же сияли, и улыбались, и казались свежими от зеленой своей юности.
— Целуй руку врага, если не можешь ее отрубить! Казанские попы встречали белых малиновым звоном. Вернулись красные — и для нас такой же перезвон. Великолепна диалектика поповского лицемерия!— раздался мягкий, искрящийся иронией женский голос.
Азия обернулся. У трибуны стояла молоденькая женщина. Высокие, со шнуровкой ботинки, пестрая юбка, гимнастерка, подпоясанная солдатским ремнем, метили юную красоту женщины строгостью гражданской войны.
— Кто это? — спросил Азин у неистового комиссара.
— Ты не знаешь Ларисы Рейснер?
Лариса уже подходила к ним, протягивая маленькую ладонь. Серые глаза остановились на Азине; он смутился под этим светлым, проницательным взглядом.
— Вы сегодня — как рыцари Революции, — улыбнулась Рейснер милой улыбкой. — Слышите, как приветствуют нас попы?
— Это не попы. Это бойцы по моему приказу звонят на всех колокольнях, — смутился Азин.
— Вот не думала, что Азин любит шумовые эффекты! — расхохоталась Рейснер. — А трезвонить в честь собственной победы нескромно.
Азин уже справился со своим смущением, хотел что-то возразить, но его робко дернули за рукав.