Журнал «Вокруг Света» №02 за 1978 год - страница 24

Когда за генералом закрылась дверь блиндажа, Богданов посмотрел на комиссара Проворного, комиссар — на третьего офицера, присутствовавшего при беседе, — помощника командира полка по артвооружению и боеприпасам. Всем было понятно, что предстояло особенно трудное дело.

— Кого пошлем? — спросил Богданов и, подумав, стал перечислять: — Лейтенант Семенов, коммунист, — раз. Лейтенант Найденов, коммунист, — два. Комсомолец Кулешов, комсомолец Звонковой... Как, комиссар, одобряешь? Кого еще?

— Старшину Ревякина, помощника начальника продсклада.

— Годится, — поддержал комиссар. — Парень живой, сообразительный. И немецкий знает...

Через полчаса пятеро разведчиков уже стояли в штабном блиндаже. Богданов ходил перед ними, заложив руки за спину, лаконично излагал задачу.

— ...Командиром группы назначаю лейтенанта Семенова... Основная цель — найти и взорвать склад. Попутно вести разведку...

Вечером пошел дождь, холодный, нудный, какой нередко бывает в Крыму апрельской порой. В последний раз Семенов выстроил свою группу, придирчиво осмотрел каждого, заставил попрыгать, чтобы ничто не стучало, не звякало, махнул рукой.

— Ну добре, хлопцы... А дождичек — это хорошо! Говорят: дождь в начале пути — к успеху.

Гуськом они прошли неглубокой балочкой, поднялись по пологому склону; где-то здесь должны были находиться траншеи морских пехотинцев. Вскоре из темноты раздался оклик:

— Стой, кто идет?

Часовой стоял возле полуразваленной стены, и его черный флотский бушлат совсем терялся в темноте. Однако Семенов успел разглядеть шапку-ушанку, надетую лихо, как бескозырку, и все-таки казавшуюся такой неестественной рядом с бушлатом. Разглядел и щегольские усики и даже успел удивиться, как это матросу удается в окопном быту ухаживать за своей красотой.

— Давай, братки, удачи вам! — сказал часовой.

Дождь все лил и лил. Всполохи ракет трепетали в радужном ореоле, и их неверный свет был лучше непроглядной неизвестности. Если быть настороже, то всегда можно успеть вовремя упасть на землю. И оглядеться, наметить путь очередного броска в обход немецких передовых постов. Часа через два всплески ракет остались за спиной, а затем и вовсе потускнели. Пришлось частенько останавливаться, напрягать слух. И двигаться, изгибаясь в плотном кустарнике, чтобы не задевать ветки, не шуметь.

Вскоре кустарник поредел. Впереди простиралось залитое водой поле. Разведчики собрались вместе, пошептались. Крохотный светящийся треугольник стрелки компаса звал в черную даль поля. Может, обойти?

— Звонковой! — позвал командир. — Разведай поле. Оставь бутылки с горючкой, вещмешок.

— Есть!

Вчетвером они лежали за кустами, изготовив оружие, ждали. Белесый туман спустился на поле. Но это не был туман, так дает о себе знать близкий рассвет...

Наконец впереди послышалось причмокивание шагов, мелькнула тень.

— Звонковой?

— Так точно, товарищ лейтенант. Поле небольшое. Впереди опять кусты и никого нет.

— Хорошенько посмотрел?

— Кругом обошел.

Они пересекли открытое место, углубились в кустарник, высокий, похожий на низкорослый лесок. И вдруг застыли на месте: впереди звучали громкие безбоязненные голоса. Еще не разбирая слов, по крикливым рваным звукам поняли — немцы. Голоса приближались, и вскоре разведчики разглядели в предрассветной мгле три фигуры, идущие прямо, не огибая кустов, должно быть, по тропе.

— Найденов! Ревякин! — зашептал командир, показывая на немцев. — И чтоб не трогать.

Долгая жизнь на фронте да еще в особых севастопольских условиях научила их понимать команды с полуслова. Разведчики переглянулись и исчезли за кустами. Стараясь не терять в полутьме голоса немцев, они осторожно двигались по нахоженной тропе. И вдруг оба разом остановились, припали к земле: впереди слева от тропы мелькнул огонек. Огонек вспыхнул еще раз, и они увидели лицо под надвинутой на лоб каской и холодный блеск винтовки. Это был часовой. Он курил, оглядывался на прошедших по тропе немцев и все время вздергивал правым плечом, поправляя сползавший ремень винтовки.