Журнал «Вокруг Света» №02 за 1978 год - страница 43
Покровителем Вийона был принц Карл Орлеанский, сам писавший неплохие стихи. В своем замке Блуа на берегу Луары он устроил поэтический турнир — излюбленную забаву просвещенной знати. Участникам было предложено написать балладу, начинающуюся словами: «От жажды умираю над ручьем...» (Этот ручей, вернее ключевой колодец, выложенный камнем, стоит во дворе Блуа.)
— У Вийона родились строки, которые теперь заучивают наизусть французские школьники:
От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне — страна моя родная...
Памятных мест в Блуа множество. Его строили и перестраивали с XIII века по начало XVII. Начинали возводить замок для защиты от набегов — крепкий и вместительный, чтобы там выдержало осаду население целого города. (Кстати, с той же целью — вместить всех — делали такими большими и готические соборы. Великие храмы греков не идут в сравнение с постройками средневековья. Парфенон можно было бы разместить под соборными сводами вроде экспоната в выставочном зале.) А заканчивали Блуа как загородную усадьбу.
Блуа — сплетение стилей и эпох. Фасад замка сделан при Франциске I, — короле-реформаторе, воителе и покровителе искусств. При нем французский язык стал языком официальных грамот и документов (до этого они составлялись на латыни).
Именно при Франциске I во Франции расцвело Возрождение. Он пригласил в свою резиденцию на Луаре Леонардо да Винчи , Бенвенуто Челлини, Андреа дель Сарто. Заказал портрет Тициану.
По счастью, творения великих мастеров сохранились. «По счастью»... Дело в том, что один из следующих владельцев Блуа — герцог Гастон Орлеанский — нашел их «безвкусными» и собирался снести громоздкий замок. Был даже заказан проект автору версальских дворцов архитектору Мансару (это от его фамилии Mansard пошла «мансарда» — новинка знаменитого зодчего).
Но герцога отвлекли другие заботы, и Блуа сохранился. Давайте пройдем немного по замку. Фантазии Леонардо, как утверждают, обязана существованием лестница с двойными маршами — люди могут одновременно спускаться или подниматься по ней, не видя друг друга. Вообще лестницы луарских шато были предметом особых забот. Многие спланированы таким образом, чтобы по ним мог въехать в зал конный рыцарь в полном облачении.
Монументальные печи, потолки с резными балками, бесчисленные коридоры. А вот «кабинет ядов», устроенный королевой интриг Екатериной Медичи, — 137 дивно инкрустированных панелей, скрывающих потайные ящики для отравы. «Бестиарий» — зал с изображениями зверей реальных и фантастических.
Карнизы парадной залы Блуа увиты каменными виноградными лозами, и это отнюдь не прихоть декоратора, а наглядная иллюстрация. Ну хотя бы к Рабле. Великий французский гуманист родился здесь — семейный дом его стоял на берегу Луары. Дольнему краю отведено немало сочных страниц в «Гаргантюа и Пантагрюэле», чьи герои воздавали по заслугам местным винам. Их названия говорят сами за себя — «каберне», «москаде», «божоле». А анэтуйское, излюбленный напиток трех мушкетеров... Да и не только их...
Истоки виноделия в долине Луары теряются во времени. Легенда гласит, что осел доброго святого Мартина в IV веке нашей эры надоумил монахов Вовре усовершенствовать принципы виноградарства: он объел нижние лозы, на месте которых и появились в следующем году наиболее сочные гроздья. С тех пор, мол, стали обрезать лозы повсеместно. Вряд ли дело обстояло именно таким образом, поскольку еще в эпоху могущества Рима отсюда везли в бочонках славное вино.
Местные вина называют «замковыми» («vins de chateaux»). Но делали и делают их, конечно, не в замках, а в окрестных деревнях. Виноградарство — занятие трудоемкое, в сезон тут не считаются с усталостью. Многое зависит от погоды и даже от направления ветров — когда с моря дует соленый ветер, вино теряет в букете, который создал славу здешним сортам. Любой местный житель назовет вам, когда в последние годы шла «большая марка»: 1947, 1957, 1964, 1971-й. Как видим, не так уж часто — примерно раз в десятилетие удается капризный напиток.