Журнал «Вокруг Света» №02 за 1991 год - страница 56

Чаще купайтесь. Возведите чистоту в культ, но не купайтесь в слишком горячей воде. Пользуйтесь домашними мылами и природными средствами мытья. Будьте начеку. Заботьтесь о своем здоровье, потому что появится множество новых заболеваний. Люди будут падать на улицах просто так, без видимой причины, не болея.

Не переусердствуйте с химикалиями и удобрениями, ведь земля и природа уже задыхаются. Наступит день, когда с лица земли исчезнут растения, овощи, животные, зелень — прежде всего лук, чеснок, перец, потом — пчелы, а молоко станет вредным».

Ванга снова напоминает: «Все эти заботы не будут иметь необходимого положительного эффекта, если не поддерживать свое душевное здоровье, потому что в природе все взаимосвязано. Всякое живое существо, земля и вселенная подчиняются единому, строго определенному космическому ритму и порядку. Нарушение этого порядка ведет к большим, фатальным ошибкам. Чтобы жить с ним созвучно, люди не должны нарушать гармонию природы. Нужно быть добрыми, любить друг друга, быть сопричастными к боли других, избавиться от зависти, эгоизма, злобы, отмщения, не состязаться в накоплении вещей,— все эти качества вызывают в человеке болезнь и приводят порой к очень тяжелым для него последствиям. Нужно очень хорошо понять, какой ценой мы достигаем свои «сомнительные» победы...»

Над Рупитэ медленно гаснет день. Упоительный аромат трав, цветов и земли смешивается с тишиной. Глубокое спокойствие нарушается лишь нежной песней кузнечиков и звоном колокольчиков пасущихся стад... Вся природа замирает в ожидании нового дня, который принесет красоту и надежду.

В своем щедро цветущем саду сидит притихшая Ванга и так естественно вписывается в окружающее ее пространство, что кажется — здесь она испокон веков. Куда уносится она мыслью? Разгадывает ли, благодаря своему невероятному дару, коды неумолимого времени или видит больных и страждущих, которые завтра переступят через ее порог в надежде получить исцеление? Или разговаривает с травами и цветами, которые говорят ей: «Я — лекарство, расскажи обо мне...»

Красимира Стоянова Перевела с болгарского Л. Алексеева

Продолжение. Начало в № 1/91.

В от уже третьи сутки как мы, миновав плато Даер, идем по леднику в сплошной непогоде. Сегодня 20 сентября, я и Уилл проснулись с не очень свежей головой — результат вчерашней затянувшейся допоздна беседы. Уилл расспрашивал меня об истории государства Российского, но, к сожалению, мой английский существенно ограничивал и без того скудные познания по истории. Уилла особенно интересовал вопрос, вбивалась ли в головы моего поколения мысль о том, что американцы — наши враги и что Америка — средоточие зла и ее надо бояться. На что я отвечал, что, насколько помню, ни в школе, ни в институте, нигде нам не внушалось, что Америки и американцев надо бояться. «Догнать и перегнать!» или там «показать им кузькину мать» — это было.

Подобное откровенное общение с человеком из другого, еще недавно казавшегося незнакомым и запретным мира и было для меня лично одной из главных притягательных черт этой экспедиции. И не только это, но и предельная откровенность общения с Антарктидой, прежде недоступная мне ни в одной из моих многочисленных экспедиций. Я, занимавшийся радиофизическими методами исследования снега и льда, большей частью видел Антарктиду или с высоты полета самолета, или в иллюминатор кабины лязгающего гусеницами, тяжело переваливающегося по застругам снегоходного тягача. В этой экспедиции Антарктида была рядом, причем не какое-то определенное время суток, что случалось и прежде, а она была рядом всегда. Она была в пронизывающем холоде палатки по утрам, в корке льда, покрывающей спальный мешок, в глубоких болезненных трещинах на пальцах рук, обмороженных лицах, ломоте в плечах и пояснице, обманчивых снах, уносящих к домашнему теплу, к оставшейся где-то далеко прежней жизни. Я впервые взглянул на Антарктиду иными глазами, глазами не просто исследователя, но человека, живущего одною с ней жизнью. Понятно, что я не мог в силу специфики нашей экспедиции выполнять в ней те научные исследования, которыми занимался до сих пор. И в то же время понимал, что такая уникальная экспедиция может и должна быть использована для получения научных данных — ведь районы, по которым проходил маршрут, были не изучены, да и сама протяженность маршрута значила многое. Конечно, современные исследования в Антарктике с использованием спутниковой информации позволяют получить и получают многие из этих данных, и наша экспедиция при всем нашем старании никак не могла бы претендовать на название научной, но ни один спутник в мире не мог бы отобрать образцы снега по всему маршруту экспедиции, не мог бы точно измерить температуру приземного слоя воздуха и скорость ветра.