Журнал «Вокруг Света» №02 за 2007 год - страница 15

Но пока делегаты Временного комитета «торговались» с царем в его личном поезде, по улицам Петрограда стихийно и привольно разливалась революция. У царя просто не было никаких сил, и ему оставалось лишь отречься, что он и сделал 2 марта — за себя и за больного несовершеннолетнего сына Алексея в пользу младшего брата Михаила. Великий князь Михаил Александрович тоже не захотел подставлять голову под падающую корону и умыл руки: он был готов принять власть лишь по решению Всероссийского Учредительного собрания. За какую-то неполную неделю Россия сбросила с себя монархию, как изношенную шапку. Шапку Мономаха…

Накануне февраля листовки с карикатурами заполняли газеты и висели на стенах домов

Дайте нам доступ к СМИ, и мы перевернем мир

Особую роль в феврале 1917-го сыграла информация, став основным «оружием революционера». Впоследствии в качестве решающего средства его использовали и итальянские фашисты в 1922 году, и германские нацисты в 1933-м, и разномастные социалисты в странах третьего мира, и, наоборот, враги опостылевшего социализма в Восточной Европе в 1989-м, «оранжевые» на Украине в 2004-м... Последствия этих общественных возмущений несопоставимы, но механизм одинаков. И отработали его наши соотечественники в Петрограде, ровно девяносто лет назад. Основными инструментами борьбы в Феврале выступали Думская трибуна и печать. Инструменты грозные: стенограммы заседаний парламента расходились и читались по всей стране, как бульварные романы. Целые страницы отводили им газеты, а их с начала Первой мировой стали читать даже в деревне! В результате за год усиленной «работы с населением» вся страна поверила в миф о «темных силах»: мол, императрица со своим фаворитом Гришкой Распутиным посадила во главе правительства немца и готовится «подарить» Россию кайзеру. Не то чтобы все так хотели воевать (скорее, наоборот), но одна мысль никому не давала покоя: за что же на алтарь не одержанной еще победы принесено столько жертв?!

Рука, писавшая отречение

Как бывает обычно, ожидавшееся давно приходит неожиданно: думцы так долго «заклинали» революцию, что совершенно растерялись, когда она произошла. Лидер левых кадетов Николай Некрасов признавался товарищам, что в этот момент ждал расправы и «чувствовал уже веревку на шее своей». «Сначала арестуйте министров», — ныли депутаты в ответ на призывы горячих голов возглавить солдатское движение. Лишь после того, как правительство перестало существовать, Таврический дворец провозгласил себя «главной властью». Являлся он, однако, таковой с самого начала лишь формально: членам Временного комитета пришлось иметь дело не только с разгулявшимися толпами восставших, но и с наспех организованным социалистами в том же здании Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов. Рабочих и солдат там, правда, сперва было мало — в основном заседала безликая, но крикливая социалистическая интеллигенция, которой в России всегда было хоть отбавляй. Петросовет почел за благо признать думский Комитет, но провозгласил над ним «революционный контроль», реализовать который предполагалось через тесный контакт с военными. Они-то и стали главным объектом социалистической пропаганды.

Долго убеждать еще не нюхавших пороха столичных служивых в необходимости крепить революционные завоевания не пришлось — те быстро превратились во взрывоопасное сборище дезертиров. В то же время личные контакты думских лидеров с офицерами Генерального штаба помогли им эффективно предотвратить попытки подтянуть в столицу дисциплинированные правительственные войска. Все остальное пошло как по нотам:

1. Комитет и Совет сформировали Временное правительство. Одним из условий соглашения стала договоренность по «ключевому вопросу Февраля» — Петроградский гарнизон, подаривший России свободу, останется в городе и на фронт не пойдет.

2. Правительство признало происшедшие в стране изменения и призвало население самостоятельно организовывать местное управление, не оглядываясь на центр.

Новый «главный человек в России» Родзянко признавал еще 2 марта: «Если бы сказали два дня тому назад… что эта самая рука будет писать отречение Николая II… я назвал бы безумцем того, кто бы это сказал, и себя считал бы сумасшедшим. Но сегодня я ничего не могу возразить». Вожделенная свобода в один миг опьянила страну. Самое привлекательное заключалось в бесконтрольности (с этого обычно и начинаются гражданские войны). Революционная агитация быстро проникла во все поры и артерии действовавшей против Германии армии. Местная администрация ушла в небытие, вместо нее создавались «комитеты общественных организаций» и Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Советы занялись установлением восьмичасового рабочего дня на заводах (в воюющей стране!), разделом дворянских земель, введением демократии в действующей армии. Полиция была упразднена, ее заменили добровольной, подчиненной органам самоуправления милицией, бессильной и неспособной обеспечить порядок. Власти не стало, страна начала распадаться — все быстрее и быстрее. Гучкову, Милюкову, Родзянко и прочим новоиспеченным лидерам революции вдруг стало ясно: они более не контролируют ситуацию и никогда не смогут взять ее под контроль. Их влияние уже через месяц после победы рассеялось как дым…