Журнал «Вокруг Света» №02 за 2008 год - страница 13
Раз уж зашла речь о гастрономии — никакой визит в Дижон не может обойтись без посещения местных рынков. Их много, а в революционный период, кстати, было еще больше — именно в рынки и продуктовые склады охотнее всего превращали религиозные постройки: в церкви Сент-Этьенн устроили зерновой склад, в Сен-Жане — сырный, в Сен-Филибере — солевой и развернули торговлю вином. Да и главный городской крытый рынок «Ле Аль», сооруженный в 1870-х годах по образцу парижского, также раскинулся на месте церкви. Как и в столичном прообразе, здесь огнеустойчивые металлические арочные конструкции совмещают утилитарность и изящество. Качество продуктов также на высочайшем уровне — благо, до сельской местности рукой подать, а сам Дижон с недавних пор славится как центр агрикультурных разработок и технологий: Национальный институт агрономических исследований здесь был открыт сразу после войны.
«Совиная тропа» идет через весь старый Дижон — это почти сто гектаров и около 3000 зданий, охраняемых как «исторические памятники». Новодел «под старину» среди них — разве что необычные вывески, с 1984 года правительство Дижона вовсю поощряло их установку на старых зданиях.
Среди нескольких тысяч памятников архитектуры встречаются не только готика, ренессанс или классицизм, но и ХХ век. Гостиница, где мы поселились, — прекрасное здание в стиле ар-деко. Фасад остался нетронутым, хотя внутри дома теперь не жилые квартиры, как раньше, а муравейник стандартных гостиничных номеров (мои соседи — велосипедисты из Англии и французские чиновники средней руки в командировке...). Напротив — торжественное здание почтамта, построенное по проекту Луи Перро, и его же дом в стиле ар-нуво с крышами в виде китайских пагод, где сегодня проживают наиболее успешные «дижонские лавочники», как называл местных буржуа в начале 1930-х Генри Миллер. В «Тропике Рака», который он начал здесь, описано первое впечатление главного героя от города. «Сойдя с поезда, я тут же понял, что совершил роковую ошибку. В центре города было множество кафе, пустых и скучных, где сонные дижонские лавочники собирались поиграть в карты и послушать музыку. Лучшее, что можно сказать об этих кафе, — в них отличные печки и удобные стулья. Незанятые проститутки за стакан пива или чашку кофе охотно подсаживались к вашему столику поболтать. Но музыка была чудовищная. В зимний вечер в такой грязной дыре, как Дижон, нет ничего хуже, чем звуки французского оркестрика. Особенно если это один из унылых женских ансамблей… все здесь было мрачно, холодно, серо, безрадостно и безнадежно».
Сегодня дижонские кафе утратили все «миллеровское» своеобразие. В них нет ни отвратительной музыки, ни местных девушек, готовых «на все» за стакан красного, ни скуки, порождающей безыскусный порок. Кафе в Дижоне теперь такие же, как и в любом другом городе Франции: чистые и светлые. Курить еще кое-где можно, но уже не везде. За полчаса до закрытия больше не наливают — закон не позволяет. Теперь за «миллеровским» духом приходится отправляться не в Дижон, а в развивающиеся страны…
Не первый — и не последний
В миллеровском описании Дижона сквозит типично столичный снобизм. Напротив, другой парижанин, Гюго , оценил провинциальное обаяние Дижона, назвав его «очаровательным городом, меланхоличным и приятным». Неудивительно, что тут есть проспект его имени, тогда как о Миллере ничто не напоминает, разве что коллеж Карно, где он преподавал за койку и харчи. Впрочем, здесь можно усмотреть и простое проявление французского эгоцентризма.
«У меня была масса времени и ни гроша в кармане. Два-три часа в день я должен был вести уроки разговорного английского — вот и все. А зачем этим беднягам английский язык?» Действительно, зачем? И сегодняшние дижонцы мало отличаются от прочих жителей Франции по части интереса к иностранным языкам: приезжать сюда лучше со знанием французского.
Сложно представить, что когда-то город славился своим космополитизмом: при герцогах Валуа сюда, как мы помним, съезжались мастера со всей Европы. Сейчас единственным отголоском тогдашнего духа мне показалась витрина шляпного магазина на одной из боковых улочек в центре. Такого не встретишь даже в столице. Я долго рассматривал в ней… нет, не товар — экспонаты: от мексиканских сомбреро и настоящих «панам», от франтоватых гангстерских «борсалино» до баскских беретов и дамских шляпок, которые надевают теперь разве что британская аристократия на приемах да французские провинциалы «к воскресной мессе»…