Журнал «Вокруг Света» №03 за 1991 год - страница 24
1 марта погода испортилась. Наши палатки стояли метрах в ста пятидесяти от тягачей. Поближе к обеду мы по обыкновению собрались в нашей походной кают-компании. Не помню, зачем я вернулся в палатку, кажется, позвать Дахо обедать, но тот через стенку отозвался, что не пойдет и пообедает дома. Когда я повернул обратно, то увидел, что видимость резко ухудшилась и тягачи практически не видны из-за сильной метели. Я собрал все лыжи и установил их между палатками и тягачами на расстоянии метров 20 друг от друга, затем вернулся В тягач и сказал ребятам, чтобы поторапливались с обедом, есть риск потеряться на обратной дороге домой, и еще предупредил, что поставил лыжи для ориентировки. Кейзо на обеде не было, ребята сказали, что он пошел к своей палатке покормить собак и к обеду не придет. Мы пообедали и стали расходиться. Ветер усилился до штормового. Я проводил Этьенна, который с утра не взял с собой даже рукавиц, и, возвращаясь к себе, на всякий случай, проходя палатку Дахо и Кейзо, спросил, как дела. В ответ прозвучал голос профессора: «О кэй!» Я удивился, не услышав Кейзо, который всегда добавлял что-то к сухой информации Дахо, и поэтому спросил, уже отходя от палатки: «А ты как думаешь, Кейзо?» Ответ Дахо буквально пригвоздил меня к месту: «А Кейзо не возвращался». Я побежал, насколько это было возможно при таком ветре, к тягачам. Убедившись, что и там нет Кейзо, забил тревогу. Было 18 часов, с момента ухода Кейзо прошло немногим более часа, быстро темнело. Мы все — и «Транс — и Траксантарктика», и киногруппа, связав в одну все имеющиеся в нашем распоряжении веревки, привязали ее конец к тягачу и, держась за веревку на расстоянии 5—7 метров друг от друга, пошли радиусом метров в 150 вокруг тягача. Видимость была настолько плохой, что мы порой теряли из виду вблизи идущего товарища. Каждые несколько секунд каждый из нас во всю мощь легких кричал: «Кей... зо, Кей... зо!» Совершив два круга вокруг тягачей, мы перенесли центр к самым дальним по ветру нартам Уилла и совершили двойной обход вокруг них. К счастью, было не очень холодно, что-то около минус 10 градусов, но снег мел свирепо. В 23 часа мы были вынуждены прекратить поиски. Вернулись в тягач, чтобы переждать темное время и продолжить поиски, как только начнет светать. Настроение было чрезвычайно подавленным. Пройти долгих 6000 километров, прожить в самых трудных условиях более 200 дней — и за 26 километров до финиша потерять своего товарища... Это было нелепо и чудовищно несправедливо.
Мы разработали план завтрашних поисков. Было решено с утра повторить несколько кругов, а затем переместиться с тягачами в другое место и начать искать там таким же способом. При этом, конечно, возникал риск случайно наехать на Кейзо, если он закопался в снег где-то поблизости, но выхода не было. С трудом дождавшись рассвета, мы вновь вышли на поиски, метель неистовствовала по-прежнему, светало как-то нехотя. И вот, к счастью, на втором витке от конца веревки по цепочке пролетело: «Нашли!» Признаться, было страшновато бежать туда и смотреть, что нашли... Но уже через минуту мы тискали совершенно целого, даже не помороженного, счастливого, плачущего Кейзо. Подхватив его на руки, внесли его в тягач, переодели, напоили горячим кофе, уложили в постель под два одеяла и... привязали, чтобы более не уходил никуда. Расспросы отложили на потом, а пока...
Как рассказал потом Кейзо, он действительно вышел из палатки кормить собак и, как ему показалось, увидел их, но это было ошибкой, а обернувшись — не увидел палатки. Сначала он не осознал, что заблудился — так быстро все произошло, но через полчаса блужданий в «правильном» направлении, понял это и принял единственно верное решение: остановиться и ждать. С помощью плоскогубцев — единственного инструмента, который был у него, Кейзо вырыл себе небольшую ямку, в которой помещались только ноги, и пытался в ней пересидеть непогоду. Получалось плохо — снег проникал повсюду и холодил, приходилось время от времени согреваться движением на месте. Утром он услышал крики и вылез из своего убежища, проведя в нем 13 часов. Прочь, прочь от этого места — к «Мирному»!..