Журнал «Вокруг Света» №04 за 1972 год - страница 29

Каждому, кто попадает в южные штаты Бразилии, бросается в глаза засилье немцев в этих районах. Например, в муниципии Нова-Гамбургу даже негры и мулаты вынуждены говорить по-немецки! Городок Марешал Рондон бразильцы из-за обилия обитающих в нем нацистов называют иногда «четвертым рейхом». В муниципии Баже, на самом юге Бразилии, имеется немецкая колония, где никто не знает португальского, где в единственной больнице на 20 коек только восемь могут быть заняты бразильцами, остальные отведены немцам. Множество таких фактов приводит бразильская печать и рассказывают сами бразильцы. Эти факты заставляют задуматься об опасности, затаившейся в этом районе мира. О тихой угрозе. О силах, ожидающих своего часа. Эти черные силы страшны не своей, скажем, «ударной мощью», не «количеством штыков», а заразой, распространяемой вокруг себя, инфекцией, заражающей бразильцев, аргентинцев, парагвайцев...

По образцу и подобию нацистских организаций плодятся в Бразилии, Аргентине и других странах Южной Америки всевозможные легальные, нелегальные и полулегальные реакционные «общества», «союзы» и «команды», ставящие своей задачей борьбу с «коммунистическим проникновением», то есть с прогрессивными силами этих стран. Прямыми наследниками штурмовых отрядов Гитлера являются небезызвестная «Такуара» в Аргентине, ККК («Команда охотников за коммунистами»), МАК («Антикоммунистическое движение»), ФУР («Объединенный революционный фронт») в Бразилии.

Как-то с группой бразильских и иностранных журналистов я совершал поездку по штату Санта-Катарина. Самолет сильно запоздал, и мы прилетели в столицу Санта-Катарины город Флорианополис поздно ночью. На аэродроме нас встречали чиновники губернаторской канцелярии. Я подчеркиваю: губернаторской канцелярии! Почему я это подчеркиваю, станет ясно чуть ниже.

Мы с Мартином Тестером, уже упоминавшимся корреспондентом западногерманской «Ди Вельт», садились в один из лимузинов, когда к нам, сияя радушнейшей улыбкой, подскочил один из этих чиновников. Предупредительно придерживая дверцу автомобиля, он приветствовал нас «от имени правительства и народа штата», потом уселся на переднее сиденье рядом с водителем, обернулся и, сохраняя все ту же лакированную улыбку, принялся разглагольствовать, стремясь, видно, чтобы полсотни километров, отделявшие аэропорт от города, не показались нам слишком долгими. Вероятно, знакомясь с нами, он не расслышал, что один из его собеседников является корреспондентом советского радио. Но он хорошо осознал, что другой был журналистом из ФРГ. Желая доставить гостю удовольствие, он заливался соловьем, восхваляя Германию, величие немецкой нации, славные традиции и героический исторический путь германского народа. Его, что называется, понесло. В мгновенье ока он добрался до Гитлера и, воздевая руки к небу, хватаясь за голову, начал сокрушаться: «Да, да, я понимаю, он плохо кончил... Но никто не смеет отрицать, что этот человек был выдающимся государственным деятелем, что он сделал из Германии великую страну, что именно при нем с наибольшей силой окрепли концепции величия германской нации...»

Мартин Тестер, устало откинувшись на спинку автомобильного сиденья, лукаво подмигнул мне. Его забавляла эта ситуация. Мартин, хоть и работает в отнюдь не прогрессивной газете, умеет объективно оценивать недавнее прошлое своей страны. Мы с ним хорошо знакомы, немало беседовали; я знаю, что он ненавидит нацизм. Но наш гостеприимный собеседник этого не знал. Он продолжал высказывать сожаление по поводу того, что Гитлеру не удалось осуществить его идеи, «многие из которых, дорогие сеньоры, поверьте мне, были не так-то уж и плохи... Да, да, я знаю это, я хорошо владею немецким и прочел все, что можно было достать в Бразилии о Германии. Здесь у нас богатые библиотеки. Есть даже, — он заговорщически понизил голос, — «Майн кампф!..».

Тут машина взвизгнула тормозами, и заспанный портье отеля распахнул, согнувшись в учтивом поклоне, дверцы.

Мы вышли. Мартин повернулся к чиновнику — еще раз напомню — губернаторской канцелярии и снисходительно сказал: