Журнал «Вокруг Света» №04 за 1986 год - страница 26

— Самая сильная, самая ловкая — я,— стучит себя в грудь Горилла,— даже Слон меня в джунглях обходит... Я буду повелителем зверей!

Слушает Черепаха и улыбается. Заметили это звери и спрашивают, дескать, в чем дело?

— Самый мудрый и у сильный в джунглях — Человек,— отвечает Черепаха.— Ему и повелевать нами…

Зашумели звери, заспорили.

— Ладно,— рычит Леопард,— посмотрим, что это за Человек такой в джунглях объявился!

На следующий день отправились Черепаха и Леопард к тропе, по которой Человек обычно ходит. Спрятались в кустарнике и ждут. Смотрят — идут дети Человека. Леопард только хотел прыгнуть, а Черепаха ему и говорит:

— Постой, это не Человек. Это дети Человека...

Искупались дети в реке и убежали. Проходит время, идут женщины в поле. Снова хотел Леопард броситься, а Черепаха его останавливает:

— Постой, это жены Человека.

Вслед за женщинами показался Человек. Он шел на охоту. Взглянула Черепаха на тропу и шепчет:

— А вот и сам Человек.

Выскочил Леопард со страшным ревом из засады, но Человек не растерялся, вскинул ружье, прицелился и убил Леопарда. Снял шкуру и с богатой добычей вернулся в деревню.

Вернулась Черепаха в джунгли. Собрала под старой сейбой зверей и рассказала про смерть Леопарда.

— Глупый Леопард, глупый...— протрубил Слон.— Так ему и надо... Я пойду сражаться с Человеком.

На другой день Черепаха повела к тропе Слона. Спрятались в высокой траве и ждут. Как и в прошлый раз, прошли дети, потом женщины. Наконец появился на тропе Человек. Распахнул уши Слон, страшно затрубил и бросился на него. Но Человек поднял большое ружье и выстрелил. Повалился Слон на бок, и дух из него вон.

Когда Черепаха рассказала о смерти Слона, звери испугались, задрожали. Только упрямая Горилла не сдается. Стучит себя в грудь:

— Я накажу Человека!

Утром пошли Черепаха и Горилла к тропе. Снова прошла семья Человека, потом появился и он сам. Выскочила Горилла да прямо в сети и попала, что Человек на тропе расставил. Человек не стал ее убивать, а связал покрепче и отнес домой. Смотрит Горилла — на шкуре Леопарда дети Человека играют, а игрушки у них вырезаны из бивней Слона. Страшно стало Горилле, и взмолилась она:

— Человек, ты — самый сильный, самый мудрый... Не убивай меня, отпусти в лес.

Подумал Человек и отпустил Гориллу. Вернулась та в джунгли, собрала зверей под старой сейбой и говорит:

— Звери, права была мудрая Черепаха! Человек — самый сильный и самый умный. Ему и повелевать нами!

София и Витоша неразлучны, как Неаполь и Везувий»,— сказал в середине прошлого века один восхищенный путешественник. Эта фраза вошла во все современные путеводители, и тысячи гостей столицы Болгарии вновь и вновь убеждаются в справедливости его слов.

Автобусы и подъемники до смешного упростили наше восхождение. Наверху было солнечно, но прохладно. Высота горы Черни-Врых — 2290 метров. Вдыхаешь, словно делаешь глоток ледяной колодезной воды.

Вокруг россыпи больших серых камней, словно прошел здесь когда-то великан и пригоршнями разбросал их. Огромные зеленовато-серые валуны беспорядочно карабкались вверх по склонам, повторяя извилистый путь некогда сползшего с гор ледникового языка. Мы шли по краю морены, и вдруг за поворотом открылся зеленый крутой скат холма с оранжевым сочным пятном посредине. Вскоре оно приняло черты построенного в альпийском стиле здания, очень похожего на туристическую базу: островерхая крыша, каменное основание и деревянные стены.

— «Географическая обсерватория Витоша»,— прочитал Цветан, студент Софийского университета, когда мы остановились у широких стеклянных дверей. — Понятно! Здесь ведутся наблюдения за землетрясениями.—Он облокотился на перила крыльца и добавил: — Последнее у нас произошло в марте семьдесят седьмого года. Ты должна была о нем слышать, оно ведь и до Москвы докатилось...

И я вспомнила. Об этом стихийном бедствии много писали. Колебания земли достигли Москвы, Минска, Тарту и Ленинграда. Особенно четко подземные толчки ощущались в высоких домах — качались люстры, дребезжала посуда на полках... Сообщение об ощутимости землетрясения в Москве, пусть и слабом — три-четыре балла,— многих не только поразило, в том числе и меня, но и заинтересовало. Случалось ли такое раньше?