Журнал «Вокруг Света» №04 за 1986 год - страница 46

Все это было очень интересно, но нас не покидало ожидание встречи с более ранним материалом. Ведь многочисленные источники говорят о плаваниях русских на Грумант в XV—XVI веках...

Грумант — русское название Шпицбергена — ведет свое происхождение от слова «Гренландия». Дело в том, что согласно географическим знаниям прошлого Гренландия представлялась огромным арктическим материком, частью которого считался и Шпицберген. Эта ошибка жила довольно долго.

Самое раннее сообщение о плаваниях русских мореходов на Грумант относится к 1493 году. В письме немецкого географа Иеронима Мюнцера к португальскому королю Жуану II говорится о недавно открытом острове Грунланда, который входит в состав владений великого князя Московского. О Грумланде, принадлежащем Василию III, докладывал королю Кристиану II датский адмирал Северин Норби, посетивший Москву в 1525 и 1528 годах. Интересные сведения о «неведомой земле Энгронеланд» сообщает в своей книге «Записки о московитских делах», изданной в Вене в 1549 году, дипломат Сигизмунд Герберштейн. Он указывает, в частности, что посещение этой земли затруднено «как по причине высоких гор, которые твердеют, покрытые вечным снегом, так и по причине плавающего в море льда».

По всей вероятности, сведения о таинственном Груманте не прошли незамеченными в Западной Европе, и в 1576 году в Дании возник проект организации экспедиции на эту землю, для чего датскому наместнику в Норвегии предписывалось нанять в качестве лоцмана русского кормщика Павла Нишеца, «который ежегодно ходит туда около Варфоломеева дня».

Казалось бы, все эти сведения достаточно определенно говорят, что уже в XV—XVI веках походы на Грумант были для русских мореходов делом обычным. Но что понималось в XV веке под словом «Грумант»? На какой Грумант ходили в то время русские кормщики — на Шпицберген, на остров Медвежий или на Новую Землю? Чтобы доказать, что под упомянутым «Грунландом» и «Энгронеландом» скрывается Грумант-Шпицберген (прямых свидетельств этому долгое время не находилось), необходимо было обнаружить на самом Шпицбергене следы пребывания русских людей этого времени. Тогда письменные документы приобрели бы характер полноценных исторических источников.

Основная работа нашей экспедиции развернулась в южных районах острова Западный Шпицберген, потом постепенно мы перешли в восточную часть архипелага. Мы исходили из предположения, что проникновение поморов на Шпицберген должно было происходить с юга или юго-востока. На этот архипелаг их привела промысловая деятельность, в процессе которой происходило освоение и Новой Земли, и акватории Баренцева моря. Именно Новая Земля была тем исходным пунктом, откуда поморские суда, двигаясь по кромке льдов в западном направлении, подошли к островам Шпицбергена.

Еще во время разведок, которые всегда предшествуют стационарным археологическим раскопкам, мы обратили внимание на то, что некоторые постройки (точнее — остатки домов, их нижние части, иногда хорошо различимые на поверхности) располагаются необычно. Все дома XVIII века стояли на краях террас высотой в пять метров и даже выше. Это и понятно: жилье строилось вблизи моря и в то же время было недоступно для прибойной или штормовой волны. И вдруг в южных районах архипелага нам встретились остатки шести построек, которые размещались на самых пониженных участках берегов, где жить, казалось, невозможно. Одни постройки, несколько отнесенные от кромки берега, постоянно заливали дожди и талые воды; остатки других домов, полностью разрушенных морем, находились на уровне современных пляжей. Бревна, из которых некогда были срублены эти дома, разбросало по берегу на несколько сотен метров. Какие уж тут находки! К счастью, одна из таких построек на острове Сёркап оказалась перекрытой галечным береговым валом, и это предохранило ее от полного разрушения. Мы смогли получить хоть какое-то представление о быте ее обитателей. Но находки не дали ответа на вопрос: чем объяснить столь необычное расположение дома?

Мы предположили, что эти «нетипичные» постройки были возведены на таких же возвышенных участках берегов, как и дома XVIII века, но, вероятно, в конце XVII века на Шпицбергене опустилась местами прибрежная полоса.