Журнал «Вокруг Света» №05 за 1974 год - страница 5

Роту возглавил старший сержант Илья Сьянов, командир первого взвода. Рослый, смекалистый боец повел роту на дома по улице Мольтке.

Вскоре через реку Шпрее переправились другие подразделения и несколько танков приданной нам 23-й танковой бригады. Всю ночь и день 29 апреля шел яростный бой на этом участке.

Особенно тяжело было в квартале, занимаемом министерством внутренних дел, или, как прозвали солдаты, у «дома Гиммлера». Перед ним были вырыты окопы, установлены бронированные колпаки. Эсэсовцы предпочитали умирать, но не сдаваться: знали, что не будет им пощады. Но наши, прокладывая путь автоматами и гранатами, все ближе и ближе подбирались к главным апартаментам. В воздухе носились полуобгоревшие листы бумаги, сажа. Эсэсовцы торопились сжечь секретные документы.

Свой наблюдательный пункт я приказал устроить на верхнем этаже дома на набережной, поближе к боевым порядкам. Здесь хорошо было видно, как разворачивалось наступление. Я видел идущих в атаку солдат, слышал грохот тяжелых орудий и чувствовал, как после стольких длинных военных дорог обидно было воинам умирать в этих последних боях. То и дело я соединялся с начальником артиллерии и требовал не жалеть снарядов, пока гитлеровцы не сдадутся.

Наконец в одном из окон «дома Гиммлера» замелькал белый флаг. Стрельба прекратилась. Из подвалов, из подъездов главного здания повалили эсэсовцы в черных и серо-зеленых полевых мундирах. Они бросали оружие и уныло выстраивались вдоль стены.

Теперь открывалась дорога на рейхстаг. Но наши танки, выскочившие на Королевскую площадь, были встречены сильным огнем зенитных батарей. Три машины сгорели. Остальные остановились и с места повели огонь.

С адъютантом Анатолием Курбатовым, капитаном Константином Барышевым и двумя разведчиками мы спустились с наблюдательного пункта. Перебежками пересекли мост Мольтке, и тут вдруг перед нами откуда-то из-под моста вырос здоровый небритый детина в прожженном, иссеченном осколками ватнике. Он протянул мне руку с часами.

— Раз вы к рейхстагу, получайте часы, товарищ генерал.

Вокруг были разбросаны ящики, битком набитые часами.

— Нам на минометные плиты груз понадобился, наткнулись на склад, а там вот эти ящики. Ковырнули один — часы! Вот и порешили: тем, кто на рейхстаг пойдет, выдать по часам, чтоб за временем следили. Время-то, скажу вам, историческое...

Я невольно улыбнулся, довольный солдатской находчивостью. Прикинул, только в нашей дивизии вместе с приданными частями тысяч семнадцать. Спросил:

— Хватит на всех?

— А как же!

Как позднее выяснилось, эти часы фашисты закупили у швейцарских фирм для награждения тех, кто первым войдет в Москву. Да зря потратились. Часы я взял. Сейчас они находятся в Музее Великой Октябрьской революции в Ленинграде.

Потом мы пробрались к танкистам. Машины погромыхивали моторами на малых оборотах. Озадаченные чумазые ребята в комбинезонах молча уставились на меня.

— Пехота на рейхстаг без брони пойдет? — спросил я.

Вперед выступил механик-водитель Алексей Титков, кашлянул в кулак:

— Да он, гад, из зенитных бьет прямой наводкой...

— Засекли батареи?

— Во-он в парке и за углом рейхстага.

— Ладно, сейчас мы им огоньку подбросим...

Стрельба несколько приутихла. И мы и немцы готовились к большой, последней схватке.

На наблюдательном пункте меня ждал командир 207-й дивизии Василий Михайлович Асафов. Он приехал договориться о взаимодействии, поскольку его дивизия должна была наступать западнее рейхстага на Кроль-оперу. Медсестра перевязывала ему ногу. Двадцать шесть ранений было у старого солдата. Как он выжил, можно только диву даваться. Некоторые раны не успели зажить, гноились и кровоточили. Он прохромал к окну.

— А ведь все же дошли, — задумчиво проговорил Василий Михайлович.

Перед нами в дымке чернел рейхстаг — громадное здание с четырьмя башнями по бокам и огромным стеклянным куполом.

Он закладывался 9 июня 1884 года в присутствии Вильгельма I, строился по планам франкфуртского архитектора Пауля Валлота десять лет и обошелся в двадцать семь миллионов марок. Стены, колонны, скульптуры древних германцев и великих полководцев — все это кричало: «Дейчланд, Дейчланд юбер аллес!» — «Германия превыше всего!»