Журнал «Вокруг Света» №05 за 1981 год - страница 12
— Вы поищите описи эвакуированных экспонатов,— посоветовал мне Семенов при встрече в Новгороде.— Они составлялись в трех экземплярах и обязательно должны быть в музейном архиве...
Действительно, их там и разыскали. Правда, за несколько часов до моего отъезда из города. Почему-то нужнейшие бумаги попадают в руки тогда, когда теряешь надежду их найти...
Да, кстати, отыскали мне почти случайно среди каких-то бухгалтерских отчетов и докладную записку о ходе эвакуации музейных ценностей новгородского музея, направленную 17 декабря 1943 года в ленинградский отдел народного образования. Уж не о ней ли упоминала Тамара Матвеевна? Смотрю подпись. Так и есть — «Константинова Т. М.». Конечно, записка повторяла в какой-то мере рассказ Тамары Матвеевны, но были в ней и неизвестные мне факты. Чрезвычайно важный документ!
Но вернемся к описям. Дали мне толстую папку с «Актами комиссии по приемке эвакуированных в город Киров ценностей новгородского музея», как значилось на ней, посадили за отдельный столик. Открыл папку и с головой ушел в чтение длинного перечня вывезенных вещей. Ведь спасли около двенадцати тысяч экспонатов. Их список и был передо мной. Просматривал его и думал, что недаром Богусевич слыл человеком точным, даже педантичным, ибо описи были составлены превосходно, несмотря на тяжелую, нервозную обстановку тех дней. Так, он требовал указывать не только количество предметов в каждом ящике, правильное наименование каждого из них, но и вес, «ели записывалась золотая или серебряная вещь. Отмечу, к примеру:
«Ящик № 19. Потир (Потир — сосуд для освящения вина) — 1.172 грамма, потир 1806 года — 1.226 граммов, потир 1757 года — 701 грамм, дарохранительница 1760 года — 2.078 граммов, лампада — 8,806 граммов (все — из серебра.— Е. К)...»
В ящике № 8 было собрано более двадцати пяти тысяч серебряных монет, в том числе около двух тысяч из знаменитого «новгородского клада». В ящике № 12—130 предметов из золота и серебра. В частности, стакан, связанный преданием с именем Петра I, изготовленный известным шведским мастером Рудольфом Витткопфом, он был подарен русскому царю Карлом XII. Ценные предметы церковной утвари — оклады, складни, кресты, сосуды — уложены были в... бочке № 1.
Бочка?! Вначале подумал, что ошибочно прочитал слово. Пригляделся: нет, действительно, написано: «Бочка № 1». А вот и в описях указаны «Бочка № 2», «Бочка № 3», «Бочка № 4»... Но при чем здесь бочки? Озадачили они меня. Но потом... словом, к ним, к этим бочкам, которые, можно сказать, спасли музей, мы еще вернемся...
Наиболее значительные золотые предметы оставляли в сейфах, где они хранились. Так и грузили в машины. Но самыми неподъемными оказались ящики с евангелиями. В серебряных, вызолоченных, резных, литых, узорчатых, сканных окладах, украшенных драгоценными камнями или жемчугом. Вес некоторых окладов достигал тридцати килограммов! В каждом же ящике умещалось по 15—25 этих массивных книг.
— Тяжко было их таскать! — вспоминает Тамара Матвеевна.— Втаскивать сейфы и ящики на грузовики, а затем переносить в вагоны. И все надо было делать бегом. Подумаешь сейчас — жуть берет...
А «городская тройка», которую возглавлял первый секретарь горкома партии Михаил Ефимович Павлов, торопила: «Скорее! Эшелон вас ждать не может!..» Попробуй не успеть, это, конечно, было исключено. Два вагона, отданные музею, сопровождал с охраной сам Богусевич. 5 июля он выехал в Киров, где было организовано хранилище новгородских экспонатов. Через полторы недели он возвратился.
Работа по подготовке остальных экспонатов к эвакуации шла полным ходом. Проходила она под непрерывными бомбежками. Фашисты пытались разрушить мост через Волхов, расположенный под стенами кремля. Бомбы падали и возле музейных зданий. Взрывной волной вышибало окна, на людей летели осколки стекла, обломки кирпича, обваливалась штукатурка...
Бомба попала в центральную главу Софийского собора, взорвалась внутри его. В то время там находились раненые бойцы и командиры... Были уничтожены и редчайшие фрески XI—XII веков. В том числе «Христос-Вседержатель», изображенный 8 главном барабане собора. Старушки шептались: «Плохой признак...» «Христос-Вседержатель», по древним поверьям, считался хранителем города.