Журнал «Вокруг Света» №05 за 1981 год - страница 4

«Вот это было русское изобретение,— восхитился и сейчас Овсюгин.— Уложить шпалы на лед Байкала, на них — рельсы и пустить по такой дороге поезд. Вот чья-то голова сработала! Не чета моей...

А почему не чета? Здесь тот же лед, та же задача срочной переброски на другой берег, и мы — нераспоследние же специалисты. Неужели нельзя догадаться проложить по льду магистраль, и пусть по ней... Нет, наледь все сомнет, зальет, скует... Солдаты, направляемые к полям русско-японской войны, были защищены от пронизывающих байкальских ветров, метелей и снежных зарядов стенами теплушек.

Стоп! — скомандовал себе Овсюгин.— Солярку можно тоже оградить. Пустить ее по трубам. Тогда наледь может заливать русло Чары сколько угодно —по трубам беспрепятственно будет течь драгоценная горючка».

— Фаина!—хриплым голосом вскрикнул Овсюгин.

— Что тебе? — откликнулась жена и неслышной поступью приблизилась к тахте.

Овсюгин, недвижно глядя во что-то свое, спросил:

— Помнишь наш свадебный маршрут по Кругобайкальской дуге?

— Еще бы! — ответила Фаина.— Переедем в Иркутск, надо бы повторить. С детьми.

— Об этом позже поговорим,— прервал ее Овсюгин.— Сейчас ты мне скажи, сложно будет списать водо-водные трубы?

— Да зачем их списывать, целые, невредимые?

— А все же?

— Они должны поить поселок водой как минимум полсотни лет!

— Нет,— сказал Овсюгин, как отрезал.— Весной их придется списать как сделавшие свое аварийное дело.

— Прекрасно знаешь, как идет на списание Каштак,— сказала Фаина, все еще не понимая, куда это клонит муж.

— Здесь ему не отвертеться — наледь страшней... Хочу всадить в нее большую трубу. Наледь может пульсировать, но у нас будет в ее недрах упрятан трубопровод, понимаешь? Завтра свинтим трубы до правого берега, и пусть наледь затягивает их, цементирует: до весны спокойно можно подавать насосом солярку на ту сторону. Когда ж тронется лед, обрежем трубы по берегам — и привет. Скажи — отменное решение? Не хуже, чем с железной дорогой по Байкалу в девятьсот пятом году, а?

Он повернулся к тумбочке с телефоном, снял трубку черного устарелого аппарата и набрал номер всего из двух цифр. На том конце провода мгновенно подняли трубку, словно ждали звонка весь вечер.

— Атакишиев слушает,— старательно произнес голос в том аппарате.

— Это я, Акрам,— сообщил Овсюгин.— Не из постели тебя поднял?

— Сегодня что-то не до сна, Игорь Матвеич,— сознался Атакишиев.— Перекурили мы, что ли?

— А я не усну до утра, если не выскажу кому-то из наших свое соображение на тот предмет...

— Неужели осенило, Игорь?

— Да как-то так вот — сам не пойму, Акрам, послушай...

И Овсюгин стал сбивчиво рассказывать, как дошел до мысли о трубопроводе, какие это сулит выгоды и убытки...

— Столько труб списать непросто будет, а? — закончил на вопросе свой доклад Овсюгин.

— Брось ты это, Матвеич,— зарычал Атакишиев.— Когда такое решение. Мудрое! Гениальное!

— Ну, ну, не сглазь,— взмолился Овсюгин, косясь на неподвижную жену.

— Все будет в порядке, Матвеич, спи спокойным сном до самого утра.

— Слушай, Акрам, ты позвони Каштаку, а?

— Позвоню, Матвеич, будь спокоен, светлая ты наша голова.

— Не совсем светлая, дорогой, вот что тебе хочу заметить.— Овсюгин взглянул на жену.— Как, по-твоему, безболезненней выбраться из нашего мостопоезда?

— Безболезненней для кого? —глухо запросил голос с того конца,— для мостопоезда или для тебя, его машиниста?

— Считаешь меня машинистом?

— Да, ты главный машинист, дорогой Игорь Матвеевич. Сегодня, сейчас, ты доказал свою главность.

— Следовательно, веди свой паровоз от пункта А в пункт Б...

— Нет, Матвеич, не просто из А в Б... Понимаешь, друг, мы едем от какой-то давней станции, из далекого прошлого в будущее. Пусть до самого конца не доедем, но свой перегон не уроним, а? И нам незаметно помогают те, кто был до нас,— недаром же ты оттолкнулся от Кругобайкальской Дуги...

Овсюгин положил трубку, медленно развернулся и, встретившись со взглядом жены, понял: спокойной ночи не может быть — предстоит сложный разговор, и этот разговор потребует душевных сил не меньше, чем затор с наледью. И решения тут надо принимать с максимальной изобретательностью.