Журнал «Вокруг Света» №05 за 1985 год - страница 41
Вот и доктор Колонас не ожидал увидеть столь грандиозный спектакль. Впрочем, я тоже! Ибо, двигаясь вдоль небольшого холма, мы наталкиваемся на настоящий обрыв из керамических изделий. Он тянется в длину на добрую сотню метров и образует на глубинах от 8 до 30 метров громадную наклонную стену, очертаниями напоминающую огромную раковину гребешка. На морском дне лежат сотни тысяч ваз, сосудов, кружек, кубков, чаш.
Стоит ли описывать возбуждение команды «Калипсо», когда мы с доктором Колонасом «приступаем к отчету». Археологические открытия такой важности случаются нечасто.
Весь этот «склад» керамики, несомненно, относится к минойскому периоду. Посуде три тысячи триста лет — за это время сменилось сто тридцать два поколения людей.
Однако почему примерно в 1450 году до нашей эры вдруг исчезла минойская цивилизация? Почему Критское царство, где процветали сельское хозяйство, промышленность (бронзовая), торговля и искусства, так внезапно ослабло, что через несколько лет микенцы превратили его в свою колонию? Здесь кроется тайна. Она завладела моим воображением с того мгновения, как я увидел Дию и Кносс, и не дает мне покоя с момента прихода на Псиру. Конечно, мое увлечение этой загадкой истории только-только возникло, а археологи пытаются разрешить ее уже не одно десятилетие...
Пришел мой черед нырять в сопровождении Ивана Джаколетто и Рэмона Колла. Мы идем вниз, рассекая прозрачную холодную воду, и вскоре оказываемся у «стены из минойской посуды». Как могло образоваться такое скопление глиняных изделий, большинство из которых выглядит целехонькими, несмотря на воздействие моря и времени?
Плавая взад и вперед вдоль огромной залежи, я замечаю, что десятки невысоких холмиков (они-то и придают всему комплексу вид раковины гребешка) похожи на следы коллективного кораблекрушения. Представьте себе стоящие на якоре суда — они жмутся бортами друг к другу, как сардины в банке, и доверху нагружены сосудами с маслом, вином, пряностями, зерном. И вдруг все эти суда разом идут на дно. Под воздействием воды и морских животных дерево разложилось, а сцементировавшийся груз сохранил очертания корпусов...
Соблазнительная гипотеза. Остается выяснить, почему десятки нагруженных судов затонули бок о бок в момент, когда стояли на якоре. Может, они стали жертвами военной акции? Но много ли вы знаете солдат, которые пускали бы на дно торговые суда, груженные отменным товаром?.. Может быть, здесь имело место самозатопление? Но зачем это «гражданским» судам?.. Каков же должен быть размах катастрофы, вызвавшей такие последствия? Трудно представить...
Единственное объяснение, которое приходит на ум,— катастрофическое наводнение: море сначала далеко отступает от береговой линии и суда ложатся на обнажившееся дно, а затем воды возвращаются гигантской пенящейся волной, которая затопляет все и вся.
Такого рода явления у японцев называются цунами. Может быть, Псира и большая часть Крита стали жертвами наводнения такого масштаба? Все это требует проверки.
...Я вместе с Рэмоном Коллом и Иваном Джаколетто продолжаю подводную экскурсию. Повсюду на залежи мы находим строительный камень. А в одном месте натыкаемся на превосходно сохранившиеся остатки стены. Что означает сие сооружение здесь, на дне? Может, это часть набережной или мола, к которому швартовались суда? Наше удивление растет с каждой минутой.
На борту «Калипсо» нас ждет добрая весть: доктор Лазарос Колонас добился у греческих властей разрешения поднять кое-что из керамики на поверхность. Я решил, что мы начнем с подъема спекшегося куска из ваз и кубков, которые лежат почти под килем нашего судна.
Группа ныряльщиков под руководством Альбера Фалько бросается в воду. Они без особого труда обнаруживают указанные мной сосуды: те соединены со стеной узенькой перемычкой. Находку обвязывают тросами, перемычку разрушают, и механик получает сигнал на включение подъемника.
Блок керамических сосудов показывается из моря и, истекая водой, приземляется на корму «Калипсо», где ждем мы с доктором Колонасом. Сырая груда сияет яркими красками: такова расцветка живых организмов, поселившихся на керамике. Но на воздухе и под лучами жаркого солнца эти удивительные краски (розовые и лилово-красные тона спорят с ярко-красными, коричневыми и зелеными) понемногу бледнеют, а затем гаснут навсегда.