Журнал «Вокруг Света» №06 за 1977 год - страница 52

Джиргамары наизусть знают пуштунвалай — неписаный кодекс чести афганских племен. Пуштунвалай предписывает племенам при возникновении общей опасности объединяться. У огромных валунов все мужчины-воины давали клятву до победы забыть о собственной вражде. Патриотизм и национальная гордость, пожалуй, самые характерные черты каждого афганца. Спросите даже самого бедного, оборванного пуштуна, кто он, и тот с гордостью ответит: «Я — афганец». Говоря о себе, он нередко обобщает, подчеркивая: «Мы, афганцы...» Но, говоря между собой, пуштуны первым делом называют свое племя.

Пуштунвалай предписывает обязательный «нынавати» — оказание помощи всякому, кто в ней нуждается. Потребовать нынава-ти может каждый, кто подойдет к шатру кочевника и громко изложит свою просьбу. И пока она не будет удовлетворена, просящий не сядет на ковер хозяина. Честь и достоинство человека, на ковер которого не сел просивший нынавати, останутся запятнанными навсегда.

Если враждуют между собой две семьи и одна из них решила прекратить ссору, то, подходя к шатру противника, нужно накинуть на шею своего верблюда веревку, а в рот взять пучок соломы. Противник без всяких условий пойдет на мировую.

За любую обиду пуштунвалай предписывает «бадаль хистыль» — компенсацию: от штрафа до кровной мести. В судебной рубрике кабульской газеты «Анис» нет-нет да и промелькнет сообщение о приговоре за убийство, связанное с кровной местью. Но тот же бадаль хистыль обязывает отвечать добром на добро, и, познакомившись раз, афганец никогда не забывает друзей.

Кочевники новых времен

«...Много и эмоционально написано в художественной литературе о романтической жизни кочевников, о свежем воздухе, которым они дышат, и о независимой жизни, которую они ведут. Действительность же другая, — писала как-то газета «Кабул Таймс». — Кучи ведут трудную, полную лишений жизнь, и в ней нет ничего романтического. Это неграмотные, скитающиеся люди, перед которыми стоят большие, большие проблемы. Их главное достояние — скот — подстерегает множество опасностей. Опасности подстерегают их самих — от жителей окрестных деревень, от других племен, от чиновников и от их собственного неуправляемого темперамента».

Действительно, гордые и независимые кочевники, отстоявшие некогда независимость страны, все больше превращаются в общественный архаизм, тормозящий социально-экономическое развитие Афганистана. Кочевники и сами во многом понимают это и пытаются как-то приспособиться к новым условиям, но оставаясь при этом кочевниками. Некоторые племена давно уже перестали разводить скот и занялись исключительно торговлей. До начала XX века они держали в руках львиную долю торговых операций не только внутри страны, но и за границей, вывозя афганские товары в Индию он Среднюю Азию. При этом они, естественно, не знали даже слова «контрабанда» и не собирались выполнять какие бы то ни было таможенные правила. Но появились крупные торговые компании, и кочевники утратили свои позиции; во внутренней же торговле они еще держатся крепко. Однако расширилась сеть современных автомобильных дорог, и кочевникам опять приходится уступать. Или переделаться. В Кандагаре мне довелось познакомиться с кочевником — владельцем целого парка мощных грузовиков. Он глава племени, его сородичи — шоферы, жизнь на колесах не сильно отличается от обычной кочевки, а семьи шоферов живут в кузовах...

Кочевники скупают у оседлого населения скот, шерсть, зерно, фрукты, горшки, лопаты и тому подобное, а потом продают их в Кабуле и других городах. В отдельных районах кочевники — почти единственные поставщики промышленных товаров. Нередко они продают в долг зерно, захватывают крестьян в долговую кабалу, потом скупают их клочки земли, становятся землевладельцами — и вот уже крестьянин превращается в арендатора. Так возникает вражда кочевых и оседлых людей. Пуштунвалай учит, что все члены племени — братья. Но одни кочевники — это феодалы, владеющие большим количеством скота (они же в основном ведут спекулятивную торговлю), а другие — пастухи, практически не имеющие собственного имущества. Может быть, им легче, чем другим — терять-то все равно нечего, — перейти на оседлость? Таких случаев в нынешнем Афганистане все больше и больше.