Журнал «Вокруг Света» №06 за 1985 год - страница 46
В кабинете Арсения Владимировича хранится своеобразный «музей» доказательств его теории. Я взял в руки кусок арчи — древовидного можжевельника, который Шнитников привез из Джунгарского Алатау. 1200 лет назад это дерево росло там, где ныне леса нет вообще.
— Ну, вот, пожалуйста,— говорит Шнитников.— Изменился климат, и дерево умерло. А вот тополь, найденный на дне Иссык-Куля. Он рос возле «Дворца Тимура». Смерть настигла дерево 500 лет назад (доказано, как и возраст джунгарской арчи, с помощью радиоуглеродного метода), когда Иссык-Куль ввиду похолодания и увлажнения климата стал подниматься... А ведь когда-то,— помолчав, продолжал профессор,— сотни тысяч лет назад, уровень Иссык-Куля был на 100—150 метров выше. Затем образовался разлом (ныне — Боомское ущелье), вода хлынула в этот разлом, устроив в киргизских степях настоящий потоп. Уровень озера упал. С тех пор в котловине озера было еще немало природных коллизий.
— Скажите,— спросил я,— возможно ли восстановить климат планеты, например, до так называемого всемирного потопа?
— Конечно,— улыбнулся Арсений Владимирович,— эпоха потопов относится к шести и четырем тысячам лет до нашей эры и к грани нашей эры, а мы располагаем данными гораздо более древними. Что такое потоп? Не что иное, как кульминация трансгрессивной фазы общей увлажненности. Каждая такая фаза в цикле 18—20 веков приводит к «потопу» на всех материках, в отдельных их местах. Не случайно легенды об этом явлении существуют почти у всех народов. Я уже говорил об озерах как об индикаторах климатических колебаний. Еще лучшими индикаторами являются горные ледники земного шара.
Ледники,— продолжал профессор,— это истинный календарь природы многих тысячелетий, настоящая иллюстрация того, как менялся в разные времена климат планеты. Они то опускались в долины, погребая подо льдом и снегом поля, разрушая селения... То под влиянием потепления отступали, оставляя у своих «языков» конечные морены и озера. Гляциологи сосчитали количество таких спусков и подъемов, их в среднем оказалось восемь: одинаково — в Альпах, на Кавказе, Памире, Тянь-Шане, в Кордильерах и Гималаях. В настоящее время все ледники земного шара, в том числе и тянь-шаньские, отступают. Земля миновала одну из фаз обильной увлажненности, и вот уже около двухсот лет мы втягиваемся в фазу иссушения...
Теория уводит в космос
Сейчас, когда теория Шнитникова принята к сведению исследователями самого разного профиля, кажется удивительным то обстоятельство, что ранее никто глубоко не задумывался о цикличности водного режима планеты. Взять тот же Иссык-Куль: многие, например, обращали внимание на то, что по весне, во время штормов, озеро выбрасывает на берег черепа, древние сосуды, старинные монеты... Но лишь Шнитников использовал этот факт наряду с другими, чтобы доказать закономерность колебаний озера.
В 1950 году, когда Арсений Владимирович работал над системой доказательств будущей теории, он рассказал о своих предположениях президенту Географического общества СССР, академику Льву Семеновичу Бергу. Однако и Берг с ним не сразу согласился: он считал, что климат планеты в наше время такой же, как и две тысячи лет назад. В самом деле, когда Берг исследовал Иссык-Куль и другие озера, они были почти столь же многоводны, как и в начале новой эры. Потому-то он и считал, что за все-это время климат не претерпел изменений. Сообщение Шнитникова о том, что в течение двух тысяч лет климат дважды менялся, заинтересовало Берга. «Докажите»,— предложил он. И Шнитников развернул перед академиком шестьсот литературно-исторических источников плюс данные своих экспедиций.
Когда Шнитников еще только начал изучать Балхаш, его увлекли идеи шведского океанолога Отто Петтерсона. Петтерсона интересовал Мировой океан, подъемы и спады его уровня. Правда, шведский ученый не задумывался ни о ритмах этих явлений, ни о влиянии океана на материки, но пришел к выводу, что на океан действуют «силы космоса». Тогда и зародилась у Шнитникова мысль: что, если и гидрологические колебания озер связаны с процессами, происходящими в космосе?..