Журнал «Вокруг Света» №06 за 1986 год - страница 24
Двигаясь по этой бесконечной равнине, я воздаю должное альпинизму. Гора представляет собой вполне определенную видимую цель; вершина горы — главная точка отсчета, за которой твой путь вверх прекращается. Гора — идеальный пункт, откуда можно обозреть широкое земное пространство. А в безбрежной пустыне нет никакого целевого рубежа, разве только недостижимый горизонт. Здесь, в огромном, вечно однообразном пространстве, человек абсолютно не ощущает движения и теряется настолько, что начинает чувствовать себя неподвижным и бессильным.
Все вокруг покрыто золотом солнца. Теперь и дорога, по которой мы едем, пролегает по красной земле. Красными становимся и мы, и наш багаж. Повсюду валяются трупы погибших от засухи кенгуру. Проползла крупная змея, мелькнула игуана — доисторическое животное с длинным, свернутым рулетом, раздвоенным языком, которым она то и дело «стреляет» изо рта.
В резервации Папуния проживает около девятисот аборигенов. Чем они занимаются? Большинство приучаются к цивилизованной жизни в обычных домах (что для аборигена чрезвычайно трудно, поскольку он привык спать под открытым небом), обучаются земледелию, скотоводству. Иными словами, резко переходят от кочевой жизни к оседлой.
В Папунии шесть племен: валлбири, луритья, аранда, арунта, амнитьяра и, наконец, недавно присоединившиеся к ним пинтуби, живущие пока что за пределами поселения.
На рассвете я отправляюсь в лагерь пинтуби. Достаточно холодно. Под листвой деревьев, возле еще тлеющих костров, спят вместе с многочисленными собаками обнаженные аборигены, ожидая, когда воздух прогреется солнцем. Голова какого-то старика покоится на теле собаки, которая всю ночь служила ему подушкой. Первыми навстречу выбегают дети.
Никогда не забуду чувство, которое я испытал, впервые увидев пинтуби. Они держат себя совершенно невозмутимо. Ничто из принадлежащих мне вещей — ни автомобиль, ни фотоаппараты, ни одежда — не вызывает у них любопытства. Мои «богатства» их не привлекают... Под их взглядами я чувствую себя мальчиком, играющим во что-то и не подозревающим, сколько событий и впечатлений уготовано ему жизнью. Неужели этим людям ведомы более реальные и существенные ценности, чем наши? Вероятно, их приближенная к природе, созерцательная жизнь обострила в них понимание некоторых «тайн бытия». Иначе как бы они могли воспринимать все происходящее в этом мире без тени отчаяния? Ведь их в полном смысле слова трагическая жизнь висит на волоске...
Дети грязны с ног до головы. Их моют только дожди, проливающиеся здесь не так уж часто. Их покрывает пыль родной земли — земли, которая для них все: и постель и трапезная. Как почва усеяна пучками золотистой, выжженной солнцем травы, так и детские головки покрыты шапками выгоревших светлых волос. Таких же светлых, как и у моих детей.
Брак у пинтуби совершается не по любви. О том, что такое красота и любовь в нашем понимании, здесь не слыхали. Существует лишь семейная солидарность в борьбе за существование. Девушку могут обещать мужчине еще до ее рождения. Женщина рассматривается как реальное достояние, «капитал», регулирующий и сохраняющий связь племени с природой; «капитал», который связывает и роднит мужчин друг с другом, объединяя их в этом загадочном мире, где необходимо продолжать род.
Время здесь измеряется не днями, месяцами и годами, а различными стадиями жизни. Мальчиков, вышедших из детского возраста и вступивших в период созревания, отнимают от матерей и отстраняют от коллективной жизни для посвящения посредством разнообразных, нередко жестоких процедур (обрезание, удаление зуба, нанесение на торс и руки глубокой татуировки). Во время этих болезненных церемоний, сопровождающихся долгими и мучительными воздержаниями от пищи, молодой человек, словно перед сдачей экзамена не зрелость, перенимает у старейшин тайны родовой мифологии...
На заходе солнца я оказался свидетелем «корробори».
Корробори — это одновременно и танец, и музыка, и пение, и священная церемония. Музыку сопровождает танец, изображающий сцены из повседневной жизни, охоты, либо передающий содержание легенд. Многие корробори и по сей день сохраняются в тайне от белых и исполняются лишь в определенные периоды на особых священных участках земли. Их тайна ревностно охраняется старейшинами племени. Поэтому многие обычаи и ритуалы пинтуби обречены на вымирание вместе с их цивилизацией.