Журнал «Вокруг Света» №06 за 1989 год - страница 42
— На детей никогда не кричали и много им на словах не объясняли, а показывали, старались, чтобы они работали вместе со взрослыми. Если ребята проходили мимо работающих, обязательно должны были помочь. Сызмала постоянно упражнялись. Бегали с камнями с берега в гору. Двигались не шагом, а бегом, чтобы все время тренировать ноги. Иногда ночью старший будил молодого, заставлял бежать, а сам палкой в спину упирается и кричит: «Быстрей! Быстрей!» Хорошо подготовленный молодой охотник бежал так, чтобы не чувствовать палки, да еще чтобы старший запыхался и отстал. Много соревнований устраивали, очень любили состязаться. Не пили тогда, ели свою еду, а не макароны. Очень здоровые были.
Старый зверобой Владимир Тагитуткак говорил мне:
— Женщина не рождает охотника. Его надо воспитывать в море с малых лет. Хорошо, когда есть отец или дядя, ходящие в море, они все покажут. Отец и сыновья и на берегу, и в море вместе. Вот и получается у них вся жизнь для охоты. Думаю, правильно так жить.
Ругать за промахи, давать непрошеные советы совершенно не принято. Обладающие чувством собственного достоинства, уважающие себя, эскимосы уважают и личность другого человека, умеют быть выдержанными в любых, самых острых ситуациях. Однажды во время охоты, в самый напряженный момент, когда первый и второй стрелки уже занесли гарпуны, напряглись, приготовившись к броску, вдруг вырубился мотор. Все байдары крутятся вокруг моржей, а наша застыла... Стрелки спокойно кладут гарпуны на место, закуривают, смотрят, как охотятся другие, с юмором комментируют их действия. Рулевой расслабляется, но с моржей глаз не спускает — мотор может завестись в любую минуту, и тут же надо мчаться продолжать охоту. Моторист один копается в моторе, ему помогут, только если он попросит.
Во время охоты говорят мало и только по-эскимосски — в русском языке нет нужных охотничьих терминов, на нем толково и быстро не объяснишь, что где происходит. Вот несколько примеров:
акылюграк — морж, плывущий без определенного направления;
аргугак — морж, плывущий в западном или южном направлении;
аругак — морж в море в неподвижном состоянии во время еды;
манвлгук — стадо моржей, плывущее к берегу;
путукак — морж, плывущий или спящий в воде так, что голова в воде, а над водой только спина.
Но, пожалуй, лучше всего о своем языке сказал зверобой Николай Прохоров:
— Очень трудно на охоте с молодыми, выросшими не в семье, а в интернате и не знающими нашего языка. У нас вся охота по-эскимосски идет. Я, как только в байдару прыгаю, сразу думаю по-эскимосски. По-русски трудно думать о нашей охоте.
Разрыв между старшими поколениями и молодежью очень велик и продолжает расти. Прежде всего это результат интернатского воспитания, школьных программ. Дети несколько лет изучают историю многих народов Запада и Востока, историю России, Украины, Кавказа, но только не свою собственную. То же самое на уроках литературы. Пушкин, Гоголь, Толстой — это хорошо, но где богатейший фольклор, где удивительные мифы самих эскимосов? Приезжие учителя в большинстве своем твердо уверены, что их миссия — нести «отсталым и диким» народам Чукотки (Сибири, Дальнего Востока) свет европейской цивилизации. И несут, да так, что зачастую калечат духовный мир детей.
О разрушении традиций, сложной, нередко трагической судьбе эскимосской молодежи мы много говорили с Кукильгином, опытным зверобоем, одним из самых тонких знатоков строительства байдары.
— Наши молодые не в ладах с нами,— размышлял Кукильгин.— Считают нас отсталыми, а сами не уверены в себе, не знают, кто они: образование как у приезжих, а только те в свои дела не очень-то их пускают. У нас мало классов, мы с детских лет охотники, свой язык знаем, предков уважаем. Они школу кончают, много классов, но не охотились изо дня в день вместе с отцами. И вот вроде грамотные, а навыка в нашем деле нет, и не будут они хорошими охотниками. Они совсем другие, чем мы. Удержу ни в чем не знают. Творят что хотят. Бедные!
Кратко и емко сказал о различии поколений Виктор Миенков: