Журнал «Вокруг Света» №07 за 1977 год - страница 25

Можно ли теперь ответить на вопрос — как двигались русановцы: шли пешком или плыли на лодке?

Создается впечатление, что плыли на лодке (лодках, шлюпке, фансботе, каяках). Во-первых, на безымянном мысу найден багор — вещь; ненужная в санном путешествии, но необходимая в плавании. Во-вторых, само местоположение обнаруженных стоянок свидетельствует в пользу движения по воде. Перечисленные вещи были найдены на «кончике» мыса. Выступ земли узкой , стрелой вытянут с юго-запада на северо-восток. Люди, стремившиеся на запад к ближайшим поселениям, конечно, пересекли бы его. Двигаясь пешком, вдоль побережья, они, чтобы попасть на оконечность мыса, должны были идти «назад» — на восток. Следовательно, можно предположить, что они пришли на мыс с моря.

Вероятно, и на остров Попова—Чухчина русановцы попали по воде. Остров выдвинут в море, он самый северный в шхерах Минина. Обнаруженная в 1934 году стоянка участников экспедиции Русанова расположена в северной части острова, причем в единственной его бухте, в единственном месте, удобном для подхода шлюпки.

Наверное, отряд имел и нарты — на месте «третьей» стоянки найден полоз и обрывки стального троса, которым, по-видимому, были укреплены нарты.

Логика, факты

Итак, ряд фактов позволяет предположить, что осенью 1912 года «Геркулес» был вынужден зазимовать в районе архипелага Мона.

Весной 1913 года участники экспедиции совершили путешествие к острову и установили гурий.

Люди были уверены, что в ближайшем будущем судно освободится ото льда и продолжит плавание. Однако...

Судя по многим данным, в том числе по проведенному по нашей просьбе ретроспективному прогнозу ледовой обстановки, который составил В. Н. Купецкий — сотрудник отдела ледовых прогнозов ААНИИ, 1913 год был аномально ледовитым.

Имеющиеся фактические данные подтверждают выводы В. Н. Купецкого. Известно, например, что в сентябре 1913 года к проливу Вилькицкого подошли русские ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач». По крайней мере, до 13 сентября у мыса Челюскин стоял невзломанный припайный лед без всяких признаков близкого вскрытия. Припай был настолько прочен, что «Таймыр» и «Вайгач», пытаясь форсировать его, сумели за сутки продвинуться лишь на три мили и получили при этом ряд повреждений. Возможно, припай в 1913 году так и не вскрылся.

Можно напомнить, что и на будущий год, в самом конце лета, «Эклипс» не смог подойти к берегу на всем участке от Диксона до мыса Вильда. Несмотря на благоприятную синоптическую обстановку, путь блокировал мощный, по-видимому, двухлетний припай.

С приближением осени надежды на освобождение становились все более призрачными, угроза второй зимовки — все более реальной. Какое решение принял в этих условиях Русанов? Читатель помнит текст последней телеграммы: «...Запасов на год...» К осени 1913 года продовольствие подходило к концу. Еще острее стоял вопрос о топливе. Зимовка обещала быть очень трудной.

До сих пор картина развития событий кажется нам вполне убедительной, если не единственно возможной. Но дальше приходится вступать в область догадок.

Вероятно, осенью 1913 года Русанов решил оставить судно и двигаться к материку, к людям. Взяв с собой шлюпку (или каяки) и нарты, люди отправились в путь. У берега, особенно близ устья рек, лед размыло, и тут можно было идти по воде. Этим и объясняется положение обнаруженных стоянок.

Попытаемся установить, кто был в составе отряда. В. Г. Попов и А. С. Чухчин, как мы уже отмечали, вероятно, погибли во время зимовки или во время похода.

Оправа очков или пенсне, найденная на безымянном мысу, и форменная пуговица с острова Попова — Чухчина, свидетельствуют вероятно, о том, что в отряде был механик «Геркулеса» Константин Алексеевич Семенов. Именно он был студентом Политехнического института. Только он, насколько известно, носил очки. Причем, судя по сохранившейся фотографии, именно такой формы, как и найденные.

Обращает на себя внимание и обилие французских вещей — монета, пуговица, пряжка, запонка, чайная ложка. Причем ложка чайная. Похоже, что эти вещи могли принадлежать медику-натуралисту экспедиции, невесте В. А. Русанова, француженке Жюльетте Жан.