Журнал «Вокруг Света» №07 за 1977 год - страница 34

В середине августа наступили ясные дни, а на горах уже выпал снег. Воздух стал прозрачным, и хорошо просматривались дали. 19 августа 1926 года экспедиция Рериха двинулась в обратный путь, через Бийск на Улан-Удэ, оттуда в Монголию. Николай Константинович опубликовал несколько лет спустя скупые заметки об Алтае в книгах «Сердце Азии» и «Алтай — Гималаи». В этой кажущейся скупости было что-то личное, какое-то бережное отношение к местам, где «явь соединялась со сказкой».

В поисках прошлого

Спустя полвека я решила повторить Алтайский маршрут Рериха. Мысль эта возникла после знакомства с его домом в гималайской долине Кулу, после долгих месяцев работы над документальным фильмом о художнике-ученом. Мне хотелось познакомиться с древними памятниками, которые видел или мог видеть Рерих.

Рассказ о своем путешествии я могла бы начать так же, как и первую главу: «В то лето 1976 года Алтай заливали дожди...» Проливной дождь стучал в окна Горно-Алтайского научно-исследовательского института истории, языка и литературы, где меня принимал его директор Павел Егорович Тадыев. Павел Егорович рассказывал об археологических экспедициях института, о древних курганах, о каменных «бабах» Курая, наскальных рисунках Бичектубома и Елангаша...

— Не знаю, как другие считают, — говорил директор, — а я уверен, что Алтай, с точки зрения исторической, — один из богатейших районов. Действительно, Рерих был прав. Но тогда это еще было трудно определить. А ему, видите ли, удалось...

Из Горно-Алтайска мы держали путь на село Алтайское, а оттуда на юг, через Усть-Кан и Усть-Коксу на Верхний Уймон. Это была дорога рериховской экспедиции. Наш «уазик» бойко петлял меж низких гор и холмов, покрытых травой. Временами сквозь тучи прорывались солнечные лучи, и тогда предгорья вспыхивали синими, сиреневыми, желтыми, лиловыми, красными цветами. Я никогда не видела такого обильного разноцветья. Вот здесь рождается знаменитый алтайский мед, по своим целебным качествам превосходящий даже мед Кашмирских Гималаев. Несмотря на дождь, воздух сохранял ту удивительную прозрачность, которую можно наблюдать только в горах. Мы проехали Алтайское, в котором давно уже не было постоялого двора, где за столом дремали участники экспедиции Рериха. Зато были каменные дома и дымящие трубы завода, придававшие Алтайскому городской вид. От Алтайского дорога нырнула в лес и пошла по берегу мирно шумевшей горной реки. И тут нас настиг дождь, но уже с градом. Грунтовая дорога раскисла, жирный чернозем стекал со склонов. Мотор натужно ревел, и колеса безуспешно боролись с потоками грязи. Между Куяганом и Таураком «уазик» прощально всхлипнул и умолк. Шофер Женя, синеглазый и отрешенный, сказал «все» — и устало опустил руки. Машина прочно сидела в колее на склоне, а внизу, в цветущей пойме реки, стояли две палатки и паслось несколько лошадей. Было очень тихо, и я услышала, как позванивают колокольчики, привязанные к шеям лошадей.

Шлепая по грязи, я направилась к палаткам. Навстречу мне вышла бабка в длинной цветастой юбке, в красном платке, низко надвинутом на лоб, с пронзительными черными глазами. Выражение загадочности, отблеск кочевой тысячелетней жизни лежал на ее темном морщинистом лице. Мне показалось, что она должна сделать что-то необычное... Но бабка с сожалением посмотрела на меня и деловито осведомилась:

— Сели?

— Сели, — растерянно подтвердила я.

Бабка Елена дала ряд технических советов, попеняла на отсутствие хорошего шоссе, похвалила мощность тракторов и пригласила выпить с ней чаю и послушать транзистор.

К вечеру раздался стук копыт, и «мужики» бабки Елены, два высоких крепких цыгана, которые пасли на горе совхозных овец, спустились на лошадях к реке. Вместе с ними мы толкали машину, но не сдвинули ее и на миллиметр. Только утром нас, со второго рывка, вытащил из колеи совхозный трактор.

В долине реки Черный Ануй мы разбили палатку на самом берегу. Вдоль берега тянулся луг, покрытый цветами, а за лугом высились скалистые горы. Где-то неподалеку от нашей палатки находилась знаменитая Черно-Ануйская пещера, которой интересовался и о которой писал Рерих. Самим найти ее в этом каменном лабиринте было трудно, и поэтому из села Черный Ануй привезли трех проводников. Это были мальчишки 8—12 лет, самые лучшие проводники на свете. И конечно, Черно-Ануйская пещера была для них как дом родной.