Журнал «Вокруг Света» №07 за 1979 год - страница 22

В древности юкагиры были очень многочисленны и занимали большую территорию — от реки Алазеи до Тихого океана; они делились на юкагиров олеринских, алазейских, халарчинских, походских и т. д. Сегодня в основном они смешались с якутами, эвенками, русскими.

Председатель поселкового Совета Нелемного Афанасий Солнцев встретил нас по-доброму, показал свой поселок: небольшой, опрятный, дома сибирского типа; почти возле каждого из них стояла ураса — подобие чума из наклоненных рубленых стволов деревьев. В урасе никто не жил, использовалась она главным образом как хранилище для рыбы или коптильня.

Я попросил Солнцева познакомить нас с кем-нибудь из стариков — чистокровных юкагиров. Он немного подумал и предложил взять проводников, проехать к Мамонтовой протоке, что в пятнадцати километрах от Нелемного, и найти там стоянку старого юкагира Амбарчана Шалугина.

...Найти стоянку оказалось делом нелегким даже с проводниками. Мамонтова протока разлилась и превратилась в большое озеро. Наши проводники объяснили, что по этой причине Шалугин и менял стоянки. Мы дважды натыкались на следы его недавнего присутствия. Один раз даже заметили поставленную Амбарчаном сеть.

Вода в озере была настолько чистой, что видно было, как со дна к поверхности тянулись темно-зеленые водоросли, между которыми играл хариус. Тишину озера нарушало лишь кряканье уток... Наконец после обследования нескольких проток проводники посовещались, и моторки нырнули в последнюю, самую заросшую. Протока напоминала туннель. Кроны деревьев смыкались, едва пропуская свет. Ширина и глубина протоки позволяли моторкам идти лишь строго след в след. Иногда мы останавливались, чтобы очистить винты от водорослей.

Неожиданно протока кончилась, и мы увидели небольшое озеро. За лаяли собаки, между деревьями вился дымок костра.

Подъехали. На берегу — две небольшие лодки, сделанные всего из трех досок. На Колыме их называют ветками. Они напоминают байдарки, заостренные с носа и кормы. Борта низкие. И управляют ими так же, как байдарками, одним двухлопастным веслом.

Ребята сразу же бросились пробовать ветки, но у них ничего не получилось: Фролов едва не упал в воду, ступив на дно лодки, а Кирьякову удалось отъехать всего три метра, но он тут же вернулся. А ведь на таких ветках юкагиры сновали среди плывущих через реку во время миграций диких оленей и метко били их копьями.

Секрет плавания на ветке прост: нужно сидеть в ней так, чтобы центр тяжести был как можно ниже, то есть почти полулежа. Не дергаться корпусом. Только руки вращают весло. И уж если владеешь этим искусством, ветка, подчиняясь твоей воле, пойдет бесшумно и не спугнет ни зверя, ни птицу. Так предки юкагиров незамеченными подкрадывались к добыче.

На лай собак появился и сам хозяин, старый Амбарчан. Проводники объяснились с ним по-юкагирски, и он провел нас к своей стоянке.

Все хозяйство Амбарчана умещалось в двух небольших палатках. Между деревьями на шестах сушились сети, вялилась рыба. Над костром на треноге висел чайник.

С Амбарчаном в тайге жила его жена, маленькая юкагирка, звали ее Марией. Когда мы пришли, она сидела перед палаткой и шила торбаса. У ее ног лежали три огромных лохматых пса.

Мы расселись на траве, Шалугин сел на пенек. Выпили с дороги чаю. Разговор тек спокойный, неторопливый. По-русски Шалугин говорил плохо, но все понимал. Улавливал даже юмор.

Пока мы искали Амбарчана, проводники рассказали, что Шалугин в свои 80 лет с трехсот шагов бьет наповал медведя и сохатого. Тайга для Шалугина — единственная книга, которую он прочитал тысячу раз и читает до сих пор. Он знает все о зверье, населяющем тайгу, о рыбе, плавающей в реках и озерах, о птицах, о травах — лечебных и вредных.

— Однажды, — рассказывал проводник, — я в тайге буквально умирал от острого отравления. Помощи ждать было неоткуда. На счастье, на меня вышел Шалугин и отварами из трав поднял на ноги за два дня.

Я попросил Шалугина показать нам ружье. Он снял его с дерева и протянул мне. Пожелтевший от времени и наполовину истертый приклад, старый-престарый ремень. На стволе дата изготовления — 1887 год. Такое ружье впору бы в музей, но не хочет расставаться с ним старый Амбарчан. Поселковый Совет выделил ему современный охотничий карабин, но Амбарчан пользуется только старым ружьем.