Журнал «Вокруг Света» №08 за 1983 год - страница 34

Вскоре мы отправились в обратный путь и к вечеру благополучно вернулись на базовый лагерь. Нас встретил Геннадий Чеурин.

— Я только что разговаривал с ребятами.

— Где они?

— Дня через три-четыре будут у нас в Хатанге, сейчас продвигаются к фактории Новорыбной.

— Сколько же точек сменил ваш базовый лагерь со дня старта экспедиции? — спросил я Геннадия, пытаясь в то же время стащить с себя малицу.

— Хатанга будет второй.

— А первая точка?

— 10 октября мы расположились на Чукотке в селе Лаврентия. 28 января вылетели в Хатангу. А наша вторая базовая группа сначала стояла в Чокурдахе, а потом перебазировалась в Амдерму. Так, между двумя радиостанциями, и идут ребята.

Увидев, что я запутался в длинной малице, Геннадий крепко ухватился за свободные концы рукавов, и нам вместе удалось стащить малицу с плеч.

Майка на мне была мокрой от пота, будто бы я только что вылез из воды. Кроме того, весь я был покрыт клочьями оленьей шерсти: малицу носят шерстью внутрь.

Тем временем Павел и Юрий успели накормить собак. Их рацион не очень разнообразен, и собаки остаются в меру голодны, что необходимо для ездовых лаек: один раз в сутки, после рабочего дня, каждый из псов съедает два килограмма вяленой рыбы да еще килограмм мяса моржа или оленины.

Еще раз уточнив у начальника радиостанции базового лагеря время прихода экспедиции в Хатангу, я решил не сидеть несколько дней на одном месте, а отправиться навстречу маршрутной группе. Тем более что в устье Хатанги летел рейсовый Ан-2.

Мы долго не могли приземлиться. Когда наконец лыжи Ан-2 коснулись спрессованного снега и мы вышли из самолета, стало понятно, в чем дело: резкий шквальный ветер обжигал лицо, валил с ног — люди прижимались к фюзеляжу самолета. Потом, спасаясь от ледяного ветра, мы бежали по замерзшей реке к домам, стоящим на крутом берегу.

Фактория Новорыбная невелика, в ней живут семьи оленеводов и охотников. У них-то мне и удалось раздобыть нужную для дальнейшего пути одежду. Я снова надел кухлянку, а вместо бакарей — ватные брюки и унты. Теперь можно было не бояться ветра и холода и двигаться севернее фактории в сторону побережья моря Лаптевых, откуда к Новорыбной шли четыре упряжки с людьми.

К вечеру мы уже ехали на вездеходе по заливу. Снежный наст был не глубоким и не рыхлым, но и не мерзлым. По такому насту упряжки должны были легко добраться до Новорыбной.

Начало смеркаться. Тундра выглядела серой и угрюмой, словно утомившейся за день от яркого солнца. Однако темнее со временем уже не становилось — приближался полярный день.

Слева, в нескольких метрах от нас, остался бакен. Он был куда как больших размеров, чем обычный, и выкрашен в ярко-красный цвет. Оказалось, что на этом месте находилась последняя стоянка экспедиции Лаптева, а теперь здесь высится памятник...

Внезапно где-то впереди послышался выстрел. Потом с небольшим интервалом еще один, а несколько минут спустя из серой мглы вынырнула собака, за ней еще и еще, и наконец нарты, на которых, сутулясь, сидел человек.

С помощью остола он резко остановил упряжку, соскочил с низких нарт и побежал нам навстречу.

Лицо человека было исхудавшее, поросшие бородой щеки ввалились, но он улыбался, а глаза блестели. Это был Владимир Рыбин — врач полярной экспедиции.

— Вы стреляли? — сразу же спросил он.

— Нет.

— Ну, значит, кто-то из наших ребят ракету пустил. Я им ответил, а тут вы появились. — И Владимир вновь заулыбался. — Я, честно говоря, оторвался немного от своих и уже начинал подумывать, что сбился с пути. В тундре шаг в сторону может обернуться бедой...

В этом районе находится рыбацкая точка Карго, — продолжал спокойно Владимир.— Вон за тем холмом ее должно быть уже видно. Надо продвигаться туда.

Решили поступить так: вездеход отправить навстречу остальным трем упряжкам, а самим идти к рыбацкой точке.

Владимир быстро поднял дремавших собак, и мы тронулись в путь. Собаки бежали тяжело дыша, низко опустив головы. Один пес бежал не в упряжке, а привязанный к нартам справа от меня. Он был очень слаб, лапы заплетались, и Владимир, то и дело оборачиваясь, поглядывал на свою собаку, которой он позволил отдохнуть от нарт.