Журнал «Вокруг Света» №08 за 1984 год - страница 23

Странствовать приходится в основном пешком, иногда летать на одномоторном самолете. Круглый год со второй половины дня до трех часов ночи идут дожди. Один пилот даже серьезно предлагал закупить в Канаде одномоторный самолет, снабженный, помимо колес... лыжами; посадочные полосы в Балиемской долине нередко тонут в грязи, поэтому при посадке лыжи гораздо удобнее колес.

На западе долины вытекает из узкого ущелья река Балием, которая тянется на сотню километров по неширокой равнине, окруженной высокими горами. Там, где воды ее вновь втискиваются е горную расщелину, течение становится бурным и устремляется на юг, к стране асматов. Здесь река разделяется на множество рукавов — говорят, их тысячи две. Но нанесена на карту лишь небольшая часть их. Важнейшая среди многочисленных рек и речушек — река Френдшип. Сама Балиемская долина неширока — километров пятнадцать-двадцать. В нее стекает множество потоков, все они питаются снегами с окрестных гор.

К северу тянутся Снежные горы, прорезанные узким ущельем — только через него и можно попасть в долину.

С юга в долину текут реки Кимбин, Ибеле, Элагейк, Вамена, Хетигима, Эасейк и Йени. Они берут свое начало в горах, где находится озеро Хаббема. В этом районе проживает племя дани — семьдесят тысяч человек. Надо сказать, что у дани вполне развитое земледелие, но они не разводят ни фруктовых деревьев, ни овощей — все больше таро. К востоку и северо-востоку от горного прохода живут люди яли, и их территорию называют Ялемо. Яли воинственное племя, и дани их боятся.

Неподалеку от аэродрома в Вамене стоит крытый железом сарай — нечто вроде гостиницы. Утром возле моей кровати, обтянутой противомоскитной сеткой, раздается голос пилота-индонезийца Дарсоно:

— Я вылетаю в Джибигу. Хочешь? Четверть часа на сборы!

Через полчаса сквозь легкий утренний туман мы увидели деревню дани. Садимся.

Чуть в стороне — другая деревня. Мы направляемся туда, и вдруг из зарослей бамбука выскакивает десяток мужчин, вооруженных длинными копьями. Они направлены в нашу сторону. Однако, увидев среди нас Абитури — дани-переводчика,— они становятся дружелюбнее и приглашают следовать за ними. Я угощаю их табаком и солью, и мужчины несколько смягчаются. Через Дарсоно и Абитури я спрашиваю, почему они встретили нас враждебно.

— Они приняли тебя за сжигателя фетишей,— поясняет Абитури,— и потому не хотели пускать в деревню.

Сжигателями фетишей называют миссионеров, которые, стремясь насадить христианство, уговаривают папуасов истреблять священные предметы, хранящиеся в мужском доме. Несколько лет назад, когда в районе вокруг Пирамиды (это миссия в западной части Балиемской долины) распространилась вера в «Пробуждение», во многих деревнях началось уничтожение святынь.

Предводитель воинов, преградивших нам путь, видимо, почувствовал, что оскорбил Абитури, заподозрив известного воина в сообщничестве с истребителями святынь. Поэтому, когда я спросил, нельзя ли мне взглянуть на них, он согласился, но ему явно хотелось прежде узнать, кто я такой. Абитури показывает на мою фотокамеру и произносит фразу, которая в переводе Дарсоно звучит примерно так:

— Этот человек кукассе, у него много соли и табака.

«Кукассе» — богач. Мне ничего не остается, как выложить перед вождем стальной топор. Для него это — драгоценность, для меня — огромный расход: ближайшее место, где можно восполнить потерю, Джакарта — в трех тысячах километров.

Из мужского дома выносят плетеную сеть. В ней хранятся священные предметы деревни — кости убитых врагов. Они ослепительно белые. В сетке также лежит ржавая консервная банка; скорее всего она осталась после аварии американского самолета, грохнувшегося в этих местах лет сорок тому назад.

Священные предметы в каждой деревне свои. Островитяне твердо верят, что фетиши оказывают решающее влияние на судьбу клана и племени. Впрочем, в Европе и в наши дни в католических церквах тоже сохраняются мощи и другие реликвии, обладающие «чудодейственной силой».

«Не троньте ребенка!»

— Самолет «чесна» из Яссакора в Мулиа, вызывает Мулиа... Прием...