Журнал «Вокруг Света» №09 за 1971 год - страница 27

— Выслушав мою просьбу, дежурный офицер прежде всего... приказал меня арестовать. Может быть, для того, чтобы я имел возможность еще раз взвесить свое решение. Конечно, я не ожидал оркестра и цветов. Но все же с первого шага оказаться в арестантской камере... «Неужели где-то допущена ошибка? Что это, просто подозрение или же провал?» — эти мысли не давали мне спать всю ночь. Да, тут было над чем задуматься.

Утром за мной пришли два господина в пальто с поднятыми воротниками — совсем как в гангстерских фильмах — и предложили следовать с ними. Часов десять-двенадцать мы мчались в машине — как оказалось, в лагерь для перебежчиков в Цирндорфе под Нюрнбергом — и уже поздно вечером въехали в ворота, ведущие в неизвестность. Заспанный дежурный из проходной молча сунул мне пару ветхих одеял, вонючий матрас и отвел в так называемый приемник.

Это было большое помещение со спертым воздухом, в котором размещалось человек тридцать или сорок эмигрантов. Здесь я и провел первые три дня. Затем меня перевели в комнату поменьше, где стояло лишь семь коек. Впрочем, и там условия были ужасные. Несмотря на то, что я заранее готовил себя ко всему, настроение у меня было неважное.

Помещения почти не отапливались, ноябрь выдался холодным, и «постояльцы» то и дело крали друг у друга одеяла. Еда — хуже некуда. Утром — жиденький желудёвый кофе, но для того, чтобы получить чашку этого «напитка», нужно было встать в 6 часов утра и ни минутой позже. А в промерзшем за ночь здании подъем в такую рань сам по себе был серьезным испытанием. Раз в день давали чуть теплую похлебку из мясных обрезков, что-то вроде второго блюда, полкило хлеба да кусочек маргарина. Вот и весь суточный рацион.

Между тем огромное большинство людей, перешагивающих порог Цирндорфа и других лагерей для беженцев, не представляют себе, что их ожидает. Принимая решение остаться на Западе, они наивно полагают, что «свободное общество» встретит их с распростертыми объятиями. Открытие, что это отнюдь не так, столкновение с безрадостной действительностью становится первым, но, увы, далеко не последним трагическим разочарованием. Весьма скоро они осознают весь драматизм своего положения и непоправимость происшедшего. Оказывается, что никто их здесь не ожидает, не намерен делиться материальными благами. С первого их шага на этой чужой, прекрасной лишь в наивных мечтах земле к ним относятся как к непрошеным гостям, которые по собственной глупости потеряли родину и уже никогда не обретут ее вновь. В итоге — моральная катастрофа, крушение всех надежд.

Итак, первым испытанием для меня стала психологическая акклиматизация в этой атмосфере безнадежности и уныния. Конечно, то, что для других было вопросом жизни и смерти, для меня оставалось лишь частью полученного задания. Но сама встреча с человеческим горем, общение с оступившимися людьми, погружающимися в отчаяние после крушения воздушных замков, были далеко не легким делом. Причем я должен был разделять настроения этих людей и выглядеть среди них абсолютно естественно. В Цирндорфе имелось достаточно опытных психологов и просто наблюдательных людей. Ведь тяжелая обстановка в лагере создавалась умышленно, чтобы попавший туда человек был готов на что угодно, лишь бы избавиться, вырваться из нее. Позднее об этом откровенно сказал допрашивавший меня сотрудник западногерманской разведки. На отличном польском языке с легким Львовским акцентом он, улыбаясь, заявил: «Если столкнуть человека на дно, довести до потери чувства собственного достоинства, можно рассчитывать, что он пойдет на все, поскольку терять ему больше нечего. Сытный ужин будет представляться неплохой оплатой за доносы, а каких-нибудь пять долларов покажутся достаточной суммой, за которую стоит продать все, что он знает и что интересует других».

«Выдаивание» беженцев западными разведками начиналось в Цирндорфе с первых же дней. Каждый вновь прибывший вместе с местом в лагерном бараке получает так называемый «обходной лист» с номерами комнат и инициалами лиц, к которым он должен явиться. Первый и самый важный визит к сотруднику БНД — Федеральной разведывательной службы. Мы его называли «господином Б», ибо он всегда проставлял на обходном листке печать с буквой Б. подтверждая, что новоприбывший прошел ознакомительную беседу. Если человек производил на него хорошее впечатление, то получал шанс на дальнейшее пребывание.