Журнал «Вокруг Света» №09 за 1975 год - страница 10

С другой стороны, завидную глубину экологического мышления я обычно встречаю у таежных охотников, рыболовов, которые и самого слова «экология» не слышали. И при встречах с комсомольцами-строителями с отрадой убеждаюсь, что тех, для кого заботы эколога не пустой звук, среди них немало. Больше, увы, чем среди авторов восторженных репортажей об их героических делах. В Усть-Куте и Казачинске я внимательно просматривал подшивки местных газет, но среди весьма многочисленных статей и очерков о БАМе ничего не нашел по интересующей меня теме.

Все мы живые люди, и вряд ли кто-нибудь из экологов всерьез предложит отказаться от всякой техники и уйти в пещеры, облачившись в звериные шкуры. Более того, когда долго бродишь по тайге, даже эколог (если он горожанин) бывает рад ненадолго почувствовать под ногами тротуар. Журналисты очень любят писать про асфальт, уложенный там, «где еще недавно стеной стояла глухая тайга». Но пусть-ка попробуют они представить себе, что вся тайга, сколько ни есть ее, превратилась в города и пригороды (а по нынешним техническим возможностям не такая уж это и фантазия). Ведь на наших глазах от былого «таежного пирога» кусок за куском отрезают и нефтяники в Западной Сибири, и создатели Саяно-Ангарского территориально-промышленного комплекса, и нынешние строители БАМа. А если думать только о строительстве и не думать о тайге, в которой идет строительство, то оно пройдет по ней как бульдозер. В скольких местах нам уже приходится восстанавливать леса, лечить пораженную оврагами землю? Даже об океане сейчас приходится собирать сведения, насколько он загрязнен и велика ли опасность. Пока что природа «предъявляет счет» лишь временами, требуя выплаты взятых у нее займов то наводнениями в районе вырубленных лесов, то, наоборот, нехваткой питьевой воды. Но ведь все мы живем и дышим только потому, что действует пока еще эта самая нерукотворная фабрика, имя которой — природа. А если разудалый размах техники совсем подсечет ее ствол, что тогда?

Эх, какую тему «испортил» непутевый автор! Авиаучет оленей в районах БАМа... И лирично можно было подать, и выигрышно!..

Ф. Штильмарк, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник ЦНИЛ Главохоты РСФСР

На СП-22 я летел с руководителем высокоширотной воздушной экспедиции «Север-27» Николаем Ивановичем Блиновым. Мы смотрели в иллюминатор на бесконечные белые поля. Ледовитый океан, затянутый монолитным панцирем, казался мертвым, застывшим навеки. Словно уловив мои мысли, Блинов раскрыл планшет и протянул радиограмму: «ТОЧКЕ 30 УСЛОВИЯХ ПЛОХОГО СКОЛЬЖЕНИЯ И НАЧАВШЕГОСЯ ТОРОШЕНИЯ ДЛЯ ОБЛЕГЧЕНИЯ МАШИНЫ СНЯЛИ ТЯЖЕЛОЕ ЭКСПЕДИЦИОННОЕ СНАРЯЖЕНИЕ ЗПТ ВЗЛЕТ ПРОШЕЛ НОРМАЛЬНО ТЧК СЛЕДУЕМ БАЗУ ТЧК».

— Что это?

— Началось, — ответил он и развернул карту. — Ли-2 подобрал льдину, сел на «точку» в двухстах километрах от полюса, но неожиданно началась подвижка льда. Пришлось немедленно взлетать... Я не терплю людей несведущих, — жестко сказал Николай Иванович, — и хочу, чтобы вам было ясно, что такое «точки», зачем самолет совершил посадку... Все работы в Арктике объединяет экспедиция «Север-27». Взгляните на карту: это схема океанологических работ нашей экспедиции...

На карте весь Арктический бассейн был покрыт красными и синими кружками.

— 185 точек, равноудаленных друг от друга на 150 километров, — уточняет Николай Иванович. — В каждую «точку» летят наши Ли-2 с отрядом исследователей...

Я понимаю, что летчики сажают самолеты на дрейфующие льдины, но что льдины эти они видят впервые, когда садятся на них, сознаю лишь сейчас, разглядывая карту всего Ледовитого океана. Мы привыкли к аэродромам на материке и просто не думаем, не догадываемся, что самолет на лыжах в день по нескольку раз опускается на неизвестные льдины, взлетает, и иногда взлетает немедленно, срочно.

— Самое опасное, — подтверждает мои догадки Николай Иванович, — если трещина пройдет под самолетом и ее вовремя не обнаружат. А в остальных случаях разлом заставляет лишь «засучить рукава», взять в руки ломы, лопаты и удлинять взлетную полосу. При выборе льда члены экспедиции полагаются только на свой опыт. На льдины мы можем летать всего два месяца — март и апрель, в мае погода уже становится неустойчивой, в июне начинается таяние, снег рыхлый... И за это время мы должны произвести океанологическую съемку в 185 «точках», установить в различных квадратах океана автоматические гидрометеорологические станции. Кстати, в мировой практике исследования морей мы впервые начали применять такие автоматические станции. АГМС-л устанавливают на дрейфующих льдах. Четыре раза в сутки с интервалом в шесть, часов станции посылают в эфир сигналы о погоде и, самое главное, перемещаясь вместе с льдиной, передают направление дрейфа ледовых полей.