Журнал «Вокруг Света» №09 за 1977 год - страница 6

Между тем ветер над нашими головами начал стихать. Этого нельзя было не заметить, не услышать, стоя на палубе. Капитан, широко расставив ноги, посмотрел на ослабевшие паруса, на полосатый «колдунчик». Потом, заметив стоящего за спиной старпома, спросил:

— Как идем?

— Не более двух узлов делаем, Владимир Александрович... Отвернем от курса немного?

— Хорошо... градусов на десять-пятнадцать. Может, полнее заработают паруса, — сказал капитан и опять повернулся к строю. — Итак, поворот через фордевинд! — произнес он твердо. — Всякий поворот на парусном судне сопряжен с перемещением центра парусности либо в корму, либо в нос. Это вы знаете. Вам объясняли... При повороте через фордевинд судно пересекает линию ветра кормой. Надеюсь, это вы тоже знаете...

Обычно разбор работы командиры мачт делали сами, после аврала. Но во время последнего аврала капитан на мостике сердился, был недоволен. И хотя перед ним не было ни курсантов, ни подчиненных, он так же сжимал губы, щурил глаза, нервно ходил по мостику и, глядя с болью на паруса, рычал себе под нос: «Командиры мачт должны были следить, чтобы паруса гротов постоянно находились в положении левентих». И вдруг, резко взяв микрофон, сделал замечание: «Я просил держать левентих, а у вас паруса стенятся...» И сейчас, слушая его четкую морскую речь, нетрудно было догадаться, что он таким образом выговаривает штурманам, а не курсантам. Для них это только лишний урок капитана на тему «Поворот через фордевинд», который они наверняка запомнят на всю жизнь. Но капитан не поставил еще точку, а продолжал:

— Но поскольку паруса легли на стеньги, естественно, судно замедлило ход, потеряло свою былую скорость... Вы думаете, чем быстрее развернутся реи, тем скорее совершится поворот? Ничего подобного. Тут нужно держать гротовые реи в левентих, то есть так, чтобы паруса все время полоскали, ветер дул параллельно им, а не заходил с противоположной стороны и не действовал на судно; надо, чтобы работали только фоковые паруса. Пока ветер не зайдет на фордевинд, то есть не будет дуть прямо в корму... Ну как, понятно? — обратился он к строю. — Тогда хорошо. — Он посмотрел на часы. — Будем готовиться к полднику.

Уходя, Владимир Александрович подошел к Филарету, Сулеву и Сийму. Как всегда, они стояли вместе на левом фланге.

— Вам тоже понятно?..

Продолжался одиннадцатый день нашего плавания.

К полудню ветер зашел на чистый норд, принося с собой рваные черные тучи, которые буквально цеплялись за мачты. Море сразу посерело, по-осеннему взволновалось, волны стали тяжелее и круче. «Крузенштерн» по-прежнему шел устойчиво, с небольшим креном на правый борт, испытывая килевую качку. Резко похолодало, и потому впередсмотрящего курсанта одели в тулуп.

На палубе осталась лишь вахта: четыре курсанта у штурвала и с ними старший матрос, вахтенные штурманы и еще парусный мастер с тремя курсантами, занятые ремонтом разорвавшегося утром косого паруса. Они устроились посреди шлюпочной палубы, установили массивную швейную машину, рядом стоял потертый чемоданчик Геннадия Алексеевича с инструментами. Сам мастер сидел на разложенном на палубе стакселе и вырезал тяжелыми ножницами куски из новой парусины. Курсанты были с ним все те же — я их часто видел с Геннадием — калужанин Коля, Айнис, светло-русый латыш с доверительной улыбкой, и Володя Зенёв, который на Рухну был нашим переводчиком, русский парень, родившийся в Эстонии. Конечно же, картина была необычная. В море шторм, наверху гудит в снастях ветер, а на палубе швейная мастерская, мастер со своими учениками...

К вечеру ветер не изменил ни направления, ни своей силы. Капитан решил поднять людей на реи, чтобы укатать и крепить паруса. Ночью ветер мог усилиться.

Прогремел звонок громкого боя.

У мачт, разбирая страховочные пояса, затолкались ребята.

— Командиры мачт! — разнесся сквозь рев ветра над палубой широкий и зычный бас капитана. — Стройте людей, объясните задачу... Будем крепить прямые паруса.

Брамсели и бом-брамсели убраны и укатаны неделю назад, так что крепиться сейчас будут верхние и нижние марсели и фок — самые большие и тяжелые паруса. Штормовые.