Журнал «Вокруг Света» №09 за 1981 год - страница 12

— Если судну грозит гибель, карранка издает три стона,— пояснил баркейро.

— Значит, лодки на Шико никогда не гибли?

— Ну, пока в реке есть камни, когда-нибудь на них да налетишь. Но нашим лодочникам это не страшно — у нас есть проверенный способ, как спастись, если получишь пробоину.

Нелсон оживился и, жестикулируя, принялся рассказывать и показывать, как однажды его лодка налетела на скалу, как вода фонтаном била сквозь пробоину, как кренилась лодка, погружаясь, как затягивают водовороты и бьет струя о камни — словом, рядом скорая и неминучая смерть.

— Что делать? — баркейро посмотрел на меня с удалым блеском в глазах.— Очень просто. Быстро хватаю топор, пробиваю в корме вторую дыру, и через минуту в лодке сухо — вода, которая влилась через первую пробоину, вытекла через другую.

Нелсон с достоинством ждет, когда я воздам должное юмору баркейро, и так же серьезно завершает:

— Как не биться, бьются. А я вот разбился не о камни. О волны реки. Был баркейро, стал барранкейро.

Барранкейро — значит житель речного берега — барранки. Так его называют в отличие от каатингейро — обитателя безводных просторов полигона засухи, покрытых каатингой — зарослями кактусов и низких колючих кустов с редкими листьями. Собственно, различия здесь очень невелики. Ни внешне, ни в образе жизни. Хижина Нелсона над обрывом — такая же мазанка под крышей из пальмового листа, что разбросаны по полигону. Каатингейро сажает маниоку и сеет рис, как и барранкейро, только не ловит рыбу, а разводит коз и свиней. Кажется странным, почему при очевидном изобилии воды барранкейро живут в такой же нищете, как и страдающие от ее недостатка каатингейро. Попав в гости к Нелсону, я получил шанс найти ответ и на этот вопрос. Вопрос не праздный. В каатинге скоро будут орошены сотни тысяч гектаров благодаря плотине «Собрадиньо», но даст ли это что-нибудь крестьянам?

— За плотиной образуется целое море, самое большое в мире,— сообщил мне Нелсон.

Информации на этот счет он теперь получал много, потому что устроился работать на строительстве ГЭС, и познакомились мы с ним неподалеку от управления стройки, где он стриг газон. Здесь Нелсон получал TV же минимальную зарплату, но, как мне казалось, жизнь его стала спокойнее и упорядоченное, что немаловажно в его годы. И во всяком случае, он мог лучше представить себе картину перемен в долине Сан-Франсиско.

— Вода зальет и Ремансо, и Сенто Се, и Каза Нова — все окажется на дне. Сколько народу стронули с места, а устроиться заново нелегко,— продолжал Нелсон.

— Но я слышал, на новом берегу землю дают всем желающим?

— Все равно, тяжело бросать обжитое место, дом, посевы.

— А разве компенсацию не выплачивают?

— Выплачивают тем, у кого бумаги в порядке. Но документы на землю есть только у богатых. Барранкейро живет там, где всегда жили его предки, сеет на речных наносах. Его волнует подъем и спад воды, а не бумаги. Чтобы их выправить, надо ехать в город, ходить по конторам, связываться с адвокатами. Без крайней нужды на такое не решишься, а при бедности где деньги найдешь? Теперь уже поздно.

— И все же мне кажется, если перебиться как-нибудь первое время, дальше будет лучше. Скажем, урожаи на поливе должны быть устойчивее, не так ли?

— Это верно. Я видел, что в каатинге опять появились стаи черных ассунов. Вы, может быть, знаете, эта птица первой чувствует приход засухи и улетает туда, где есть вода. А раз она возвратилась, значит, и крестьянин может чувствовать себя увереннее: будет урожай.

Разговор о сельском хозяйстве мы завели, когда солнце стало клониться к закату, и Нелсон решил предложить гостю ужин. Мы отправились на его огород — грядки у воды, где он выкопал несколько клубней сладкого маниока и сорвал четыре початка кукурузы. Пока овощи варились, я поинтересовался, почему плантации такие крохотные — не у Нелсона: понятно, что он не привык возделывать землю, да и сейчас был занят на стройке — у других барранкейро.

— Повыше, куда не достав! разлив, много не посеешь, потому что поливать — воды не натаскаешься,— объяснил он.— А на заливных землях и участки малы, и сажать рискованно: вода поднимется, и пропадут все труды вместе с семенами. Да и вообще, сколько можно наработать руками и мотыгой? Те, у кого есть осел, распахивают побольше. Нужны машины, удобрения, а они барранкейро не по карману. Нужен кредит на долгий срок и под такой процент, чтобы не съел весь доход от продажи урожая, если останется, что продавать. А получить его непросто. И из этого круга крестьянину одному не выбиться.