Журнал «Вокруг Света» №09 за 1986 год - страница 24

Да и орнаментовка игрушек красками — ромбы на колесах, круги на крышах карет — восходила к далеким языческим символам.

Николай Павлович Шахов видел дерево, обернувшееся игрушками, с детства. Он и начал свой рассказ, когда мы встретились, с того, как дед его, пастух, каждый вечер, возвращаясь с пастбища, приносил и засовывал под крышу сарая то резной посох, то деревянную игрушку. «После смерти деда тетка моя два дня топила печку его поделками, радуясь, что не надо рубить хворост,— заметил Николай Павлович.— А ведь целый музей был!»

Особенно распространено было в его деревне Починок, что в сорока километрах от Кириллова, плетение из сосновой дранки. У отца Николай обучиться этому ремеслу не успел — он потерял отца в детстве. Но в 1942 году вернулся с фронта с тяжелым ранением двоюродный брат отца Поликарп Николаевич Шахов. Он-то, глядя на нужду в Колиной семье, и научил подростка драть дранку, плести всякую всячину.

— Плели у нас пестери, не меньше кубометра объемом — скоту сено носить,— рассказывал Шахов.— Делали корзины для картошки. Плели корзинки и поменьше — по грибы ходить, по ягоды. Помню, в каждом доме посудник был с крышкой — для ножей, для ложек. Делали и короба-баулы с ручкой, с запором. Сосну для дранки выбирали мелкослойную, низкорослую. Такая растет на болоте.

Боровая — она ломкая. Ствол нужен без суков, без свилеватости. Дерево валили только зимой. Заготовки делали от метра (это для набирушек под ягоды) до трех метров длиной. Топором с помощью деревянной колотушки свежую сырую заготовку разбивали на четвертухи. Обдирали кору. Скалывали сердцевину. И клали на полати, над печкой. После можно было драть дранку. Надсекали заготовку послойно косарем — большим ножом и драли руками. Сразу же и плели, иначе дранка пересыхала.

Вспомнил Николай Павлович и то, как продавал первую партию своих корзин. Как-то осенью нагрузили они с дядей целый воз и поехали по соседним деревням. Дядины корзины брали бойко, а Колины никто не покупал. Корзины подсохли на ветерке, и между полосами дранки образовались дырки. Дядя-то плел плотнее. Заехали в один колхоз, где как раз нужны были корзины под картошку. Дядя стал уговаривать председателя: возьми оптом подешевле. А что дыры — так это даже и неплохо, дескать, картошка не вывалится, но зато земля будет высыпаться. Уговорили председателя. Отпустил он пятнадцатилетнему мастеру пуд муки и мешок картошки. Вернулся Николай к матери радостный.

Не думал Шахов, не гадал, что детское увлечение деревом притаится в нем на десятилетия и вспыхнет на склоне лет, когда далеко позади останется юность, пришедшаяся на годы войны, служба в армии, работа машинистом. Когда вышел на пенсию, занялся столярным делом, потом и резьбой по дереву. И вдруг — словно подсказал кто — покатились из-под его рук кони-каталки и коньки-горбунки...

Смотрю на игрушку, которую показывает мне Николай Павлович, и невольно отмечаю ее сходство с кирилловскими, музейными. Удлиненная (примерно 30 сантиметров) фигурка коня. Ноги — лишь небольшие выступы, на которых закреплены колесики. Штриховая роспись — черные кистевые полоски поверх сплошного абрикосово-оранжевого цвета — передает глаза, уздечку, сбрую, спицы на колесиках. Дугообразная шея, удлиненная линия спины, заостренная морда коня соединены в зигзаг — и это скрадывает все углы, передает ощущение движения, скольжения, полета...

Широкие, длинные, свободные и смелые срезы, сделанные острым, послушным мастеру ножом, выявляют в простом деревянном бруске форму продуманную и прочувствованную. Рука мастера натренирована до виртуозности, глаз точен.

Как порадовался я судьбе кирилловской игрушки, когда узнал, что Николай Павлович обучает сейчас искусству резьбы по дереву молодежь. Студия, в которой преподает Шахов, работает при Череповецком Дворце культуры и техники металлургов и называется «Феникс».

Череповец — Москва

Геннадий Блинов

Окончание. См. также в № 5 и 7, 1986 г.

К каждому авиарейсу на Бальтру приходят специальные суда, яхты и боты, оборудованные под отели. И туристы могут жить или в этих плавучих гостиницах, курсирующих между островами, или в отелях в Пуэрто-Айоре.