Журнал «Вокруг Света» №10 за 1971 год - страница 44
«Чем выше по реке, чем дальше от низовьев удаляется моя экспедиция, — размышлял Кесада,— тем, очевидно, ближе становимся мы к источнику этой новой соли». Догадку подтвердили и пленные индейцы: соль эта приходит к ним издалека; ее добывают те, кто живет высоко в горах. При этом рассказчик махал рукой в сторону вершин горного массива, которые величественно поднимались вдали по правому берегу Магдалены. И добавлял, что страна эта богата золотом. А что, если действительно спасение участников похода там, в горах?
И Кесада отдал приказ выступать.
С превеликим трудом преодолевал отряд почти отвесные предгорья Кордильер. 2600 метров над уровнем моря. Особенно трудно было переправлять лошадей. Было съедено все, что сделано из кожи, — седла, нагрудники, попоны. Лишь лошадей не трогали под страхом смерти. Дневная порция солдата составляла 40 зерен маиса.
В конце января 1537 года испанцы вышли на обширное плоскогорье возле теперешнего города Белеса. Открывшаяся панорама удивила, восхитила и приободрила их.
Полторы сотни солдат, изнуренных, оборванных, «подлинных скелетов», — как утверждает очевидец событий, впоследствии хронист похода Хуан Кастельянос,— увидели перед собой просторные цветущие долины, многочисленные селения, курящиеся дымки очагов, стрелки дорог. «Благословенная безоблачная земля, земля, положившая конец нашим страданиям» — так назвал ее Хуан Кастельянос. Даже всегда сдержанный и хладнокровный Кесада воскликнул: «Так вот она — страна соли!»
В первом же селении, раскинувшемся на склонах гор, конкистадоры награбили 1173 песо высокопробного золота. Одним словом, здесь было что грабить. Но Кесада понимал, что овладеть столь плотно населенной землей, имея горстку измученных, обессиленных солдат, будет делом нелегким.
И тогда он собрал своих людей, чтобы преподать им основы «науки завоевания». Бывший судья был красноречив, как никогда.
«Сеньоры! Мы с вами находимся в благодатной и густозаселенной стране. Пусть же никто из нас не совершит насилия над местными жителями. Доверимся богу, и рука наша будет легка и искусна. Таким путем мы завоюем любовь всех, с кем нам придется встретиться... — Кесада помолчал, дабы слушатели как следует прочувствовали его слова. Теперь он скажет самое главное: — Друзья, помните, перед нами такие же люди, как и вы, только, может быть, не такие развитые. А каждый человек хочет, чтобы с ним обращались уважительно. Этого же желают и местные индейцы. Не будем же просить у них того, чего им не захочется нам отдавать. В награду за это мы получим все, что пожелаем. Не забывайте, что земля, на которой мы стоим, принадлежит индейцам по естественному и божественному праву. Они оказывают нам любезность, принимая нас, и ничего нам не должны!»
Поистине удивительную и невероятную речь произнес Кесада! Эти благородные и возвышенные слова были сказаны в век, когда третировать индейцев, как животных, и обращать их в рабство считалось делом чести и хорошим тоном одновременно. Но недаром Кесада славился как тонкий психолог и дипломат. Ведь возлюбил он ближнего своего, то бишь индейца, не бескорыстно. Его «возвышенную, неземную» любовь индейцы должны были оплатить, увы, весьма тривиальными и земными знаками благодарности — золотом, драгоценными камнями! Впрочем, не будем забегать вперед.
11 марта отряд пересек реку Суарес (по-местному — Сарави) и вышел в долину реки Моникира. Здесь, в селении Гуачета, испанцев ждал сюрприз: им удалось заполучить первые великолепно отшлифованные изумруды.
Конкистадоры шли прямо на юг. Каждый день встречались все новые индейские селения. Непривычно звучали их названия: Ленгаусаке, Кукунаба, Чипата. В селении по имени Суэска навстречу испанцам вышла процессия с дарами. Возглавлял ее могучего сложения воин. Тело его было разрисовано яркими красками, с плеч свисал белоснежный плащ. Длинный конец его, в красно-черных полосах, волочился далеко по земле. На груди красовалась огромная золотая пластина. Но вот лица правителя Суэски испанцам разглядеть не удалось: причудливой формы золотая подвеска, прикрепленная к носовой перегородке, закрывала щеки, рот, подбородок, видны были только глаза, суровые, настороженные. Индеец заговорил. От слов его подвеска заколыхалась, придавая голосу говорившего некий нечеловеческий металлический оттенок. Изумленные испанцы скорее догадались, чем поняли из слов, что их просят быть почетными гостями.