Журнал «Вокруг Света» №10 за 1979 год - страница 44

Это выдержка из «Документа о получении краски «вортан кармир», датированного 1830 годом и повествующего об опытах известного нам уже Саака Цахкарара: «После умерщвления насекомых в растворе углекислого калия оставляют в воде 24 часа, затем кипятят в растворе мылянки (Saponaria), прибавляют дербенника (Lythrum), квасцов, процеживают и высушивают».

Я чувствую в простоте «секрета» какой-то подвох, но тем не менее не могу скрыть удивления:

— Так в чем же дело? По-моему, все ясно!

— Ясно-то ясно... Да только на разработку одного этого рецепта могут уйти годы. Нет данных. В каком количестве берутся компоненты, каково соотношение отвара и кошенили, что использовать у растений — цветки, листья или корни? — ничего не известно. Кажется — просто, а на самом деле головоломка. Так что краску мы получаем своим способом, не дедовским, а современным.

Хотя, ясно: деды знали что-то такое, чего не знаем мы.

И Роберт Николаевич объясняет мне сложный процесс производства натурального кармина. Гомогенизаторы, растворители жира, кипячение, обработка щелочью (ох, уж этот жир, которого в тельцах самок кошенили содержится до 20—30 процентов! — избавляться от жировой пены трудно, ее выбрасывают, а вот, оказывается, древние и кошенильный жир утилизовали — готовили из него целебные мази), фильтрация и еще фильтрация, сернокислый алюминий и снова фильтрация...

— Да это не самое сложное, — вдруг прерывает себя Саркисов, когда я уже окончательно запутываюсь в технологии. — Краска-то получается, и неплохая. Вот послушайте ответ Русского музея в Ленинграде на наш запрос, они экспериментировали с нашим кармином: «Цвет выкрасок очень близок к цвету пигмента, который применялся в древнерусской живописи (багор). Безусловно, если удастся наладить фабричное производство этого пигмента (для нас представляла бы ценность акварель), то в этом будут заинтересованы многие реставраторы...» И дальше: «На естественном свету выцветание едва заметно...» Словом, краска нормальная, и реставраторам мы нужны. Но ведь не только и даже не столько им. Кошениль просят ковроткачи, в частности, и текстильная промышленность вообще. Просят медики и биологи: при микробиологических исследованиях кошениль — великолепный краситель ядра клетки. Кармин нужен парфюмерам; пищевики заявляют, что их потребность в красном красителе естественного происхождения удовлетворена менее чем на тридцать процентов. Подводим итоги: кошенили нужно много. Вот над этим «много» мы и бьемся...

Роберт Николаевич рассказывал, а я зримо представлял себе неблагодарный труд сборщиков кошенили.. Самки насекомых выходят на поверхность в сентябре рано утром — в 6—7 часов, а в 10 уже исчезают под землей. Период сбора ограничен: нельзя собирать все, иначе воспроизводство кошенили будет подорвано. С зари люди осторожно ходят по солончакам, бережно — по одному! — подхватывают пинцетами насекомых и опускают в специальные стаканчики. Словно по ягоды вышли, да кошенили на солончаках в сотни раз больше, чем земляники на самой урожайной поляне. Вот как описывал массовый выход червецов академик Гамель: «В иных местах появляется такое множество сих красных самок, что земля представляет как бы ковер, испещренный красными узорами, коих вид от движения червей беспрестанно изменяется».

По словам Саркисова, картина эта несколько преувеличена, но и ныне с одного гектара солончаков собирают до 40 килограммов биомассы кошенили, а это значит — один-два килограмма чистого кармина в порошке.

Есть идея механизировать процесс сбора: применить воздуходувные машины, нечто вроде «пылесосов». Пока таких машин нет, но в скором будущем должны появиться. По подсчетам, «урожайность» повысится в десять раз.

...Мы беседуем в лаборатории уже несколько часов. Рабочий день кончился. Роберт Николаевич убирает баночки с порошками в сейф, складывает стопкой разбросанные по столу бумаги. И заканчивает, предваряя мои последние вопросы:

— Да, об искусственном разведении... Видите ли, двести гектаров со лончака нашего заказника — подчеркиваю: первого в стране! — это, конечно, только начало. И хорошее начало — в том смысле, что речь идет о конкретных мерах по сохранению исчезающего вида. Но мы думаем уже о промышленном производстве натурального кармина, а поэтому одна из главных целей — вообще отойти от солончаков. Это мертвые земли, их нужно возделывать, приспосабливать для нужд сельского хозяйства. То, что площадь их сокращается в результате мелиоративных работ, — объективная необходимость. Но те же солончаки можно воссоздать искусственно, в лабораторных условиях, и такие опыты у нас уже ведутся. К тому же кошенили нужна не соленая почва сама по себе, а кормовые растения, на этой почве растущие. Следовательно, можно культивировать тростник и прибрежницу на гидропонных установках. Представляете, вид перестанет быть эндемиком, кармин начнут получать где угодно, в любой климатической зоне, хоть в тундре! А если ботаники добьются круглогодичной вегетации кормовых растений в искусственном микроклимате, то и кошениль сможет давать два поколения в год...