Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год - страница 35

Наконец через 3 месяца и 20 дней путешествия, за которое было пройдено по меньшей мере 17 тысяч километров, 6 марта 1521 года раздалось уже полузабытое: «Земля!» Парадоксальным образом оставив в стороне многочисленные и крупные архипелаги Полинезии (корабли прошли всего в 300 километрах к северу от Таити и примерно на таком же расстоянии к югу от Маркизов), экспедиция вышла на рассеянные как песчинки Марианские острова Микронезии, которые и теперь-то легко не заметить в пути.

Высадка на сушу не внушила радужных надежд. Конечно, утолить голод и жажду удалось, но здешние совершенно обнаженные дикари явно не обладали никакими богатствами. Разочарованный и обеспокоенный адмирал велел спешно вновь поднимать якоря, на прощание окрестив острова Воровскими (название справедливое вдвойне — сначала туземцы стащили у мореплавателей все, что не было приколочено, потом колонизаторы ответили им тем же). Еще через неделю надежды все-таки оправдались — испанцы достигли страны несравненно более цивилизованной и процветающей (впоследствии ее назовут в честь Филиппа II Филиппинами).

Слегка отдохнув на первом встречном крохотном острове, Магеллан немедленно отправляется на более крупный, Себу. Чтобы произвести надлежащее впечатление, он дает приветственный залп из орудий. Внезапный гром при ясном небе вызывает панику, но местному князьку Хумабону объясняют, что это — знак величайшего почтения могущественному повелителю Себу. Зная от магометанских купцов о мощи белых людей, которые покорили и разграбили берега Индии и Малакки, Хумабон благоразумно решает не ссориться с опасными гостями и изъявляет готовность вступить на вечные времена в вассальный союз с могущественным императором Карлом… В противоположность таким воинственным деятелям, как Кортес или Писарро, Магеллан в продолжение всего путешествия стремился добиваться своих целей мирным путем. Человек, как мы уже видели, суровый и беспощадный, он никогда не одобрял бессмысленных, на его взгляд, жестокостей. Например, он ни разу не нарушил данного слова, что другие считали вполне простительным по отношению к язычникам.

К общему удовольствию, началась меновая торговля. Островитян особенно привлекало железо, из которого можно было делать оружие и разные инструменты. За четырнадцать фунтов этого металла они предлагали пятнадцать фунтов золота и, вероятно, дали бы больше, но адмирал не хотел, чтобы из-за слишком ажиотажного спроса туземцы догадались о ценности «желтого дьявола» для белых людей. В остальном же Магеллан строго следил, чтобы себуанцев не обманывали. Его не слишком интересовала сиюминутная прибыль, важнее было наладить отношения и завоевать доверие. К тому же он понимал — самых «прибыльных» земель испанцы еще не достигли.

Сам дон Эрнандо поначалу не сходил на берег, все переговоры велись через общительного Пигафетту, который, кстати, и рассказал в дневниковой записи от 14 апреля 1521 года о последнем триумфе великого португальца: «Как только он вступает на берег, с кораблей гремит пушечный залп... На площади водружается исполинский крест, и их повелитель, вместе с наследником престола и многими другими, низко склонив голову, принимает святое крещение». В награду новоиспеченному государю Карлосу Себуанскому даруются особые полномочия и власть. Магеллан объявляет его верховным владыкой всех окрестных островов и торжественно обещает вооруженную помощь против любого ослушника.

А таковые не замедлили появиться — да и с чего бы им признавать господство какого-то Хумабона из-за того только, что он нацепил крест? Этого решительно не понимал, например, некто Лапу-Лапу (Силапулапу), вождь островка Мактан. Испанский главнокомандующий, в свою очередь, расценил его позицию как отличный повод показать мощь европейского флота всем туземцам, покорным и непокорным. Лапу-Лапу получил ультиматум. Естественно, никак не отреагировал — вряд ли он хорошенько понимал, чего вообще от него хотят. Забавно при этом, что право пришельцев напасть на Мактан представлялось ему совершенно естественным без всяких объяснений — на Филиппинах всегда было заведено терзать друг друга взаимными набегами. Он даже по давно выработавшейся местной традиции просил адмирала об отсрочке нападения, чтобы успеть собрать силы.