Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год - страница 38

Через несколько недель разразилось неожиданное бедствие — недостаточно провяленное мясо начало гнить, и его пришлось выкинуть за борт. Теперь рацион состоял только из риса и воды, которой быстро стало не хватать.

Скоро вновь появилась цинга, снова начался мор в команде. К началу мая экипаж потребовал, чтобы капитан взял курс на Мозамбик и сдался врагам. Но Эль-Кано удалось подчинить их своей воле: «Мы решили, что предпочтем умереть, нежели предать себя в руки португальцев», — впоследствии гордо рапортовал он императору. Позже, у мыса Доброй Надежды, на корабль налетел шквал, сломавший переднюю мачту и расщепивший среднюю...

Но после пяти месяцев безостановочного плавания, 9 июля, корабль подошел к португальским островам Зеленого Мыса с 31 испанцем (из 47) и 3 (из 19) малайцами на борту.

Эль-Кано отправил на берег нескольких матросов для закупки съестного, приказав говорить, будто буря пригнала их корабль из испанских владений в Америке. Португальские чиновники не стали досматривать потрепанное судно и не возражали против того, чтобы шлюпку загрузили пресной водой и съестными припасами. Трижды возвращалась нагруженная продовольствием шлюпка с берега, уже казалось, что обман удался. Еще один, последний рейс за рисом и фруктами… Но в этот раз лодка не вернулась — очевидно, кто-то из матросов сболтнул на берегу лишнее или же попытался продать щепотку-другую пряностей. И хотя на корабле осталось всего 18 человек, Эль-Кано снялся с якоря и поднял паруса.

Когда до цели оставалось всего несколько дней, ветхие доски корпуса вышли из пазов, вода начала просачиваться во все расширяющиеся щели. Изнуренным морякам пришлось день и ночь чередоваться, работая у двух насосов, а ведь приходилось еще и выполнять повседневную работу. 13 июля они отчалили от Зеленого Мыса, и только 4 сентября 1522 года увидели берега Европы. 6 сентября Эль-Кано привел свое истрепанное судно в Севилью. Пряностями оно было нагружено так, что они окупили всю погибшую экспедицию.

Брошен якорь у пристани на Гвадалквивире. Дан пушечный залп. Восемнадцать пошатывающихся, босых, ободранных «привидений» с зажженными свечами идут к церкви Санта-Мария-де-ла-Виктория — благодарить Пресвятую Деву за счастливое возвращение. И с ними — дух погибшего адмирала. Ибо, как выразился столь часто цитируемый нами Пигафетта: «Только его неукротимая воля позволила… завершить путешествие вокруг Земли».

Татьяна Степанова

Первые боевые мины появились почти пятьсот лет назад и постепенно стали одним из основных видов оружия, использующихся в конфликтах разной степени локальности. Поначалу словом «мина» обозначалась подземная горизонтальная шахта под укреплениями противника, куда закладывался пороховой заряд. Отсюда, кстати, и выражение «подводить мины», то есть строить козни. Впоследствии миной стал называться и сам заряд.

При слове «мина» многим представляется зарытый под землей взрывной боеприпас. Между тем происходит оно от французского mine — «рудник», «подкоп». В военном деле, как нетрудно понять, это слово закрепилось во времена осадных войн, а точнее — осадных работ при боевых действиях. Оттуда же, кстати, и французское «сапер», от saper — «подрывать», «подкапываться». Так, саперы рыли траншеи и подступы, а минеры подкапывались под стены. С появлением пороха в мины стали закладывать разрывные заряды. Постепенно мина стала обозначать взрывчатый боеприпас. Кроме фугасного использовалось и осколочное действие — с начала XVII и вплоть до начала XX века для защиты укреплений устраивали «камнеметные фугасы». Впрочем, в Китае разные варианты пороховых мин, включая подземные («Подземный гром»), применяли еще раньше, иногда создавая подобие минного поля, в котором мины подрывались почти одновременно. Взрывчатым веществом несколько веков оставался дымный порох. Надежный способ взрывания искали довольно долго, но существенный успех был достигнут в 1830-е годы с разработкой огнепроводного шнура У. Бикфордом в Англии и системы электровоспламенения К.А. Шильдером в России.