Журнал «Вокруг Света» №10 за 2010 год - страница 13

Дорога туда сначала отходит от берега. Она ведет вверх на перевал и местами почти непроходима — засыпана обвалившейся породой, завалена упавшими деревьями. Спуск вниз к ручью Пионерскому не легче: колея сплошь заросла ольховым стлаником, не идешь, а продираешься. Наконец уже по медвежьей тропе выбрался на прибрежную полосу и вздохнул с облегчением. Но рано я радовался. Раньше по берегу ходили пограничники, геологи, поэтому на скалах, выдающихся в море, были вывешены перила, сейчас ничего этого нет. В тихую погоду трудные участки, как правило, можно обойти по мелководью, но в шторм остается одно — ждать либо возвращаться назад. Видно, высшие силы решили компенсировать мне неудачу с Тятей, и погода стояла для этого времени года на удивление тихой.

Нескучинские источники — гидротермальные выходы вулкана Руруй, самого северного на Кунашире, — замечаешь издалека по дымам, поднимающимся от земли. На берегу везде кипящие озерца, в которых варятся листы с облетающих дубов и ольхи. Чуть выше — горячий водопад, ложе его выстлано минералом гейзеритом нежного телесного цвета. Поднявшись вверх по склону, попадаешь на фумарольное поле, все в отверстиях и трещинах, через которые вырываются горячие вулканические газы и пар. Вниз сбегают два ручья — горячий и холодный. Отводя от них струи (путем перемещения камней), я добился нужной температуры и долго нежился в этой импровизированной ванночке, любуясь морскими далями.

Чем дальше на север, тем чаще непроходы. Я планировал добраться до самой северной точки острова — мыса Докучаева и выйти к водопаду Птичий. Про него мне местные говорили восторженно: белоснежные косы низвергаются с двенадцатиметровой высоты в пенящуюся чашу, вокруг полная дикость, медведи обитают в изобилии, поскольку вода здесь в период нереста кишит рыбой, которой они лакомятся. Но, как и Тятя, Птичий остался несбывшейся мечтой — погода начала портиться и пришлось повернуть назад.

Мыс столбчатый

Я правильно поступил, что юг острова оставил на закуску. Он неплохо обжит, и путешествовать по нему гораздо легче, чем по северу. От 17-го километра трассы, соединяющей столицу с южной оконечностью Кунашира, через прекрасный реликтовый лес с многовековыми, увитыми лианами-гортензиями тисами, вязами и пихтами к охотскому побережью ведет тропа. При японцах это была полноценная дорога, по которой доставляли серу.

Через пару километров тропа приводит к Столбовским источникам, самым популярным у местных жителей. По сути это большие глубокие лужи, которые здесь называют ваннами. Ритуал такой — сначала долго нежишься в той, что заполнена грязью, затем переползаешь в водяную, из которой выходишь словно заново рожденным.

Место прекрасное — лес кругом, полно живности. Полутораметровых полозов, которые здесь водятся в изобилии, бояться не следует, они совершенно безобидны. К сожалению, до Столбовских слишком легко добраться. Поэтому здесь всегда много народу, люди втихаря рубят деревья, жгут костры, оставляют мусор, который растаскивают вороны. Еще одна напасть — в последнее время отсюда стали ведрами вывозить лечебную грязь.

От источников до берега рукой подать. Ступив на него, двинулся на север и через километр уперся в мыс Столбчатый. Это бесспорно один из удивительнейших памятников природы Дальнего Востока. Высоченная скала, словно составленная из одинаковых шестигранных каменных столбов, напоминает циклопический орган. Берег здесь выложен находящими друг на друга плитами, похожими на чешую дракона. Во всех этих гранях преломляется солнце, в разные часы по-разному  Я так и не смог до заката оторваться от этого зрелища, пришлось заночевать на Столбчатом. Утром двинулся в обратном направлении, на юг, и через час добрался до Третьяковской заставы. Она функционирует, но давно уже не высылает наряды: пограничников сегодня интересуют не шпионы и диверсанты, а банальные браконьеры, наши и японские. Поскольку дорога к заставе ведет хорошая, рядом огороды южносахалинцев. От китайской картошки их уже воротит, хочется своей, выращенной без химии.