Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год - страница 12

Теперь вернемся к началу плавания, точнее, к тому времени, когда зрела идея нашей экспедиции и в архивах кропотливо изучались карты, старинные документы и «отписки» атамана Максима Перфильева.

...В Якутске XVII века среди служивых людей и бесшабашной сибирской вольницы упорно ходили слухи о «великой реке, рыбной вельми», несущей где-то на юге, в таинственной Даурии, свои черные воды к «океян-морю». Называли ту легендарную реку Амуром.

Рассказы о землях за Витимом и Олёкмой, часто приукрашенные, тревожили воображение...

Еще за три года до того, как землепроходец Иван Москвитин стал твердой ногой на берегах туманного и холодного Охотского моря, в 1636 году енисейский воевода послал «для новых обысканий у реки Витим» опытного казацкого атамана Максима Перфильева с отрядом из тридцати шести казаков и вольных людей. Четыре года добирался отряд до Витима, зимуя в Якутске, Олекминске, и только весной 1640 года поплыли казаки вверх по Витиму. Через восемь дней добрались они, как сообщил потом Перфильев в своих «отписках», до реки Цыпир, по ней плыли еще девять дней, пока «Большой порог» не преградил им путь. Через год была сделана еще одна попытка достичь Амура отрядом Бахтеярова, но и тот вынужден был вернуться, «заказав даже внукам своим зря не терять силы на чертовой этой реке». Но путь на Амур все же был найден — вначале Василием Поярковым, который прошел реку от устья Зеи до лимана и за три трудных года своего похода потерял более двух третей отряда, а затем и знаменитым Хабаровым, достигшим Амура по Олёкме.

Но обратимся вновь к Перфильеву. Кто же был этот атаман, первым пытавшийся нащупать путь на Амур? Мы не знаем, к сожалению, ни года, ни места его рождения и смерти, ни многих подробностей его богатой приключениями жизни. Но знаем, что он трижды бывал на Ангаре, проходил по ней бурные Шаманский и Падунский пороги, основал Братский острог, впервые сплавился по Лене к Ледовитому океану. За время своих странствий Перфильев приобрел большой опыт в плавании по порожистым и быстрым рекам и умение ладить с местным населением и — что, быть может, самое важное — собрал много сведений о крае. Такого человека могло остановить лишь и вправду непроходимое препятствие, о котором он не знал ранее. А не знать он мог — ведь эвенки, населяющие эти края, передвигались в основном по зимникам и скованным льдом рекам; русские же сплавлялись по рекам летом...

Так какой же порог оказался непреодолимым для отважного первопроходца? Снова изучаем карты и «отписки» атамана. Что-то тут явно не складывается.

Восемь дней плыли по Витиму... Но от устья Витима до устья Ципы, которую, как предполагали до сих пор, и имел в виду Перфильев, называя ее Цыпир, более 800 километров. Значит, ему надо было делать по сто с лишним километров в день на веслах вверх по течению, что практически невозможно. Далее. От устья Ципы до порогов около 150 километров, которые Перфильев шел девять дней. Такое различие в скорости вызывает невольные сомнения. Да и вообще, зачем ему было сворачивать в приток, уводящий в сторону от маршрута, когда сам Витим вел на юг, прямо к цели? Где же ошибка?

Стоп! Мы забыли про Парам — самый знаменитый порог Витима. Его и сейчас, хотя порог уже основательно расчищен, с трудом преодолевают мощные катера, да и то не во всякую воду. А для весельных судов и по сей день он непроходим. И находится он гораздо ниже устья Ципы. Может быть, Парамский порог и остановил Перфильева?

Но какую реку имел тогда он в виду, говоря о реке Цыпир? Как известно, географические названия за прошедшее время часто менялись — вполне вероятно, что название Цыпир мог носить любой приток Витима или даже какая-то часть его течения. Также вполне возможно, что была допущена ошибка при прочтении и переводе «отписок». Может, они плыли девять дней не «по ней», а «за ней». Если считать, что Перфильев плыл еще девять дней после впадения какой-то реки, называемой им Цыпир, до «Большого порога», то этой рекой мог быть скорее всего современный Мамакан, а «Большим порогом» — Парамский.