Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год - страница 18

Когда в летний день солнце заглядывает на бретонское побережье, приезжему местность покажется чуть ли не раем: золотится мелкий песок на пляже, нежной голубизной отливает море, ласково освежает лицо дыхание бриза. Разве что одно непривычно: не видно кружащихся над голубыми просторами чаек, не слышно их пронзительных выкриков. Нет и характерного йодистого запаха выброшенных на берег бурых водорослей. Если спросить об этом жителя Портсаля, он угрюмо бросит: «Подождите шторма».

Сорвется штормовой ветер, воздух пропитается запахом нефти, а серые, пенистые волны, накатившись на берег, выбросят на пляж переливающиеся радужной пленкой нефтяные пятна. И жители Портсаля снова вспомнят день катастрофы, 16 марта 1978 года.

Анатолий Москвин

В детстве я считал, что нет на свете гор прекраснее снежных вершин Цаган-Хайрхана и милее речки, чем маленькая Давхар-Усан. Сколько лет прошло — убедился: правильно считал. Все прекрасное, что существует на планете, — все есть в моем маленьком родном уголке. И весь огромный земной шар без него не будет для меня полным. С детства мне в душу глубоко запали слова дяди: «Вся красота мира начинается .с горы Цаган-Хайрхая, а все речки, ручьи и родники берут на ней начало и через реку Давхар-Усан впадают в мировой океан жизни. Запомни: для тебя родина и жизнь начинаются на вершине Цаган-Хайрхана!»

С вершины Цаган-Хайрхана я любил смотреть на пять соседних аймаков.

Я смотрел, как волнуется голубое сокровище наших гор — озеро Хяргас-Нур. Утром солнце медленно поднимается из глубины озера. Ночью огромное небо со звездами и луной опускается в озеро.

Мое детство — тысячи вопросов: «Почему?» Со временем жизнь ответила мне на многие из них. Но все мои жизненные пути начались здесь, на вершине Цаган-Хайрхана.

Зимние сказки

Вечером мы с дядей загоняли овец в загон и садились у очага. Не спеша вытащив из шелкового кисета халцедоновую табакерку с затейливой вязью на боках, он доставал серебряной лопаточкой щепоть нюхательного табака, насыпал между большим и указательным пальцами и, глубоко втянув в нос, начинал сказку. Не было ни одной ночи без сказки. У нас говорят: «Кто услышит много сказок, у того будет полная жизнь». Сколько же сказок было у дяди в запасе! О Джангаре, который уничтожил пятнадцатиглавого дракона. О хитроумном бродяге, который ходил по кочевкам-хотонам и рассказывал веселые небылицы, которых у него было семьдесят. О пещере на горе Цаган-Хайрхая: в ней когда-то поселился монах-отшельник. После его смерти ходили слухи, что в пещере опять кто-то живет. Однажды зимой люди увидели на снегу следы босой человеческой ступни, которые вели к пещере. Никто не мог сказать, чьи они, но все считали, что это следы снежного человека — хозяина горы Цаган-Хайрхан.

Глядя на тлеющие в очаге угли, я теснее прижимался к дяде...

Дядя говорил мне, что настоящий мужчина всегда встает с зарей. Чуть брезжил холодный зимний рассвет через верхнее отверстие, я быстро вскакивал и выбегал из юрты. У загона-хашана меня уже ждал дядя с отарой овец. И мы гнали скот к подножию горы Цаган-Хайрхан, которая мрачно вырисовывалась впереди в предрассветных сумерках.

Зимою в наших горах очень холодно. Резкий ветер с колючим снегом сбивает с ног. Иногда пурга длится несколько дней, закрывая серо-белой беснующейся пеленой пространство. Дороги не видно. Тогда мы с дядей загоняли стадо в затишье среди скал, разводили огонь. Овцы сбивались в кучу, согревая друг друга, мы же, грызя твердый кислый арул — катышки сушеного молока, попеременно грелись у костра: надо было следить за овцами, стеречь их от волков. Огоньки глаз, мелькавшие в ночи, и жуткий вой хищников наводили на меня страх. Так длилось порою по двое, а то и по трое суток.

Утихала пурга, и мы, измученные, голодные, но не побежденные стихией, возвращались домой.

«Вершину горы — толщина льда и снега давят, мужчину тяжесть лет давит», — говорят у нас в народе. Моего дядю давили его годы. Он прихрамывал на одну ногу, но делал любую тяжелую работу, так что мне, малышу, оставалось лишь сгонять разбежавшихся и отставших овец и коз да собирать аргал и хворост для костра.