Журнал «Вокруг Света» №11 за 1983 год - страница 39
В таком случае это бы прояснило, почему ольмеки обращали гигантские каменные головы лицом к Мексиканскому заливу: именно оттуда они и ждали гостей. Если аналогия уместна, неудивительно, что предназначение пирамид на юго-востоке Мексики и в Египте одно и то же.
Я присел на каменную скамейку, высеченную на верхнем этаже башни дворца в Паленке. Для кого ее сделали? Для стражника, который должен был вовремя разглядеть приближение врагов? Для мудреца, следившего ночами в одиночестве за ходом звезд и размышлявшего, как ублажать богов и овладевать секретами природы? Я смотрел вниз. Там лежали руины мертвого города. К началу X века из него и большинства других крупных центров майя жители ушли, как уходит вода из колодца. Точная причина этого массового исхода неизвестна. К тому могли вынудить и неурожайные годы, и эпидемии, а то и вторжение воинственных тольтеков из центральных районов Мексики. А может быть, цивилизация майя — в момент расцвета ее народ насчитывал двадцать миллионов человек — рухнула из-за того, что достигнутый ими «материальный прогресс» не соответствовал духовному развитию?
Впрочем, майя не ушли в небытие. В первой половине XVI века они сражались против испанских поработителей, а в XVIII и в конце XIX столетия поднимали восстания против гнета мексиканских правителей. Сейчас прямых потомков майя осталось около двух миллионов. Их положение, а также судьба других коренных жителей Америки незавидна. Много веков они, как и созданные ими памятники, оставались заброшенными и забытыми.
— У индейцев нет даже права кричать, права протестовать, — говорил известный мексиканский социолог Антонио Каса. — Их никто не поймет, ведь большинство из них не говорит по-испански...
Индейское население Мексики состоит из 59 основных этнических групп и говорит более чем на тридцати различных языках. На языке уичола говорит лишь семь тысяч человек, а на науатль — 800 тысяч.
— В повседневной жизни к языку аборигенов относятся без уважения, — признает мексиканский ученый-этнограф Алехандро Л. Маррокин. — От индейцев требуют — в лавках, в конторах, при посещении города — изъясняться по-испански. Привилегией говорить на своем языке они пользуются лишь у себя дома.
«У нас хотят отнять даже наш язык, — жалуются индейцы. — Наши обычаи и привычки также под угрозой посягательств. Еще раньше нас лишили собственного скота и согнали с плодородных земель...»
Большая часть мексиканских индейцев обитает ныне в южных районах страны: в горных лесах либо на маловодном полуострове Юкатан, нередко называемом «землей фазанов и оленей, где горячий ветер свободно гуляет по равнине». Население Юкатана издавна тяготело к редким карстовым колодцам — «сенотам». Там, где индейцам удавалось зацепиться за былые обширные владения, они тут же попадали в зависимость от латифундистов, перекупщиков, которые, пользуясь нуждой и неграмотностью местного населения, нещадно обирали его. Лесозаводчики сводили леса майя, расплачиваясь нередко мылом и... мотками колючей проволоки. Индейцев подвергали всем известным на земле формам эксплуатации. Латифундисты спаивали их, приписывали мифические долги, чтобы на долгие годы закабалить подневольных пеонов на плантациях. Индейцев грабили не только посредники крупных американских монополий и торговых домов, но и мелкие спекулянты, которые перекрывали дороги, ведущие в ближайший город, и за бесценок отбирали у «людей гор» изделия их прикладного искусства.
В течение последних десятилетий мексиканские власти предпринимают усилия, чтобы как-то облегчить участь коренного населения. Но положение продолжает оставаться очень серьезным. И для того чтобы индеец Мексики снова стал сеньором своего края, нужно многое изменить.
Мне хотелось познакомиться поближе с переменами в их жизни. И я отправился в одно из нынешних поселений майя, Сан-Хуан-Чамула, что находится в горных лесах штата Чьяпас.
«Джип», словно утка, нырял по разбитой проселочной дороге. По обочине бежала узкая тропа, выбитая босыми ногами индейцев. Многие из них еще не знают фабричной обуви.