Журнал «Вокруг Света» №11 за 2009 год - страница 44

Борис Жуков

«Тот ничего не знает о мире, кто незнаком со своей страной», — писал Сенека в письме к Луциллию. И все же часто мы об этом забываем, предпочитая пускаться в дальние странствия. А ведь стоит отъехать на пару сотен километров от Москвы — и можно повстречать памятники, древностью не уступающие европейским, красоты и простор не хуже североамериканских. А вдобавок к этому — отличное бездорожье для тех, кто любит помесить грязь колесами. 

Щелк! «Слишком он маркий, пожалуй. Да и вообще... Белый какой! Как на свадьбу едем», — недовольно заметил наш фотограф Саша, критически оглядывая через видоискатель камеры редакционный Land Rover Discovery 3. «Дискарь» ничего не отвечал и лишь торжествующе поблескивал лаком в рассветных лучах, демонстрируя утреннему солнцу свежие эмблемы «Вокруг света» на боках и капоте. На часах было 6:30 утра, мы стояли на автозаправке на окраине Москвы, впереди нас ждали три дня пути и две с лишним тысячи километров трассы. «Ты не смотри на цвет, — возразил я. — Главное, у него дорожный просвет очень подходящий, большой. Это нам здорово пригодится, уверен». И оказался прав.

Калязин — Кой

Хорошее шоссе кончилось довольно быстро — как только повернули на калязинскую дорогу, на Большое Михайловское. А просто неплохая дорога вполне ожидаемо перешла в довольно среднюю после пересечения границы Московской области. Впрочем, «лендроверу» пока все было нипочем, он так же бодро мчался на 110. Калязин встретил утренней прохладой и абсолютно пустыми, несмотря на будний день, улицами. Промахнуться мимо самого главного места в городе просто невозможно: вбок от главной трассы, будто разрезав острыми ножницами квартал, спускается к Волге булыжная мостовая, распахивая перед нами знаменитую калязинскую панораму — стоящую в паре сотен метров от берега на крохотном островке колокольню Никольского собора. Вот и все, что осталось от старого Калязина. Старая часть города была затоплена в 1939 году при строительстве Угличской ГЭС. Если мысленно продолжить взглядом улицу, по которой мы спустились к реке, то она упрется ровно в колокольню, выскочившую белым сталагмитом из лаковой поверхности озера. У самого уреза воды, чуть не упираясь носом в булыжники, тихо покачивается одинокая моторка, чем-то загадочно булькая в своих железных недрах.

Идем по когда-то красивой и широкой набережной влево, вдоль Волги. Купальщики? Нет, люди стирают одежду. Если б мы были где-то в глухой сибирской деревне, бабы с подоткнутыми подолами, отбивающие на берегу белье вальками, смотрелись бы вполне органично, но в Калязине, который еще Екатерина повелела считать уездным городом (сегодня здесь есть несколько фабрик и крупный центр космической связи), это видеть довольно странно. «Ну а что вы хотите? — рассказывает нам Лиза, женщина лет 30, стоящая по бедра в воде, а тазик с бельем, наоборот, поставившая на ступеньки набережной. — Воды-то в водопроводе почти не бывает, даже холодной, уж о горячей не говорю. Все производства стоят. Муж в Архангельск вот уехал, ему там хорошую зарплату обещали, 15 000 рублей. А я тут с детьми». Рядом целая семья, от дедушки до внучек, тщательно натирает стиральным порошком ковер, прежде чем бултыхнуть его в чистейшую волжскую водичку. Уделяют и нам внимание.

 — А что у вас тут еще можно посмотреть?

 — Вон по-над берегом машиностроительный техникум, он в позапрошлом веке построен.

 — А поесть где?

 — Поесть?.. Ну… Дома можно поесть…

Ясно. Зато здесь тихо и красиво. Отправляемся в Кашин, один из древнейших городов русских.

Колокольня Никольского собора — все что осталось от старой части города, затопленной в 1939 году при строительстве Угличской ГЭС

Этот город умудряется выглядеть куда больше и оживленнее, несмотря на то что населения здесь примерно столько же, как в Калязине. Узкая речка Кашинка сонно катит зеленеющие ряской воды под горбатым мостом и, петляя по городу, вырисовывает своим ленивым телом почти точный силуэт сердца. На главной улице у щербатой обочины, как камень на распутье, стоит, небрежно покосившись, зеленый ЗИЛ-цистерна с надписью «Молоко». Напротив него, направо, вход в «Ресторан-кафе», налево — в «Столовую» (явно бывший купеческий лабаз). Конечно, в столовую! В крупных городах такого уже не найдешь — большое помещение без перегородок разрезано напополам стойкой, на ней фаянсовые тарелки с котлетами и кашей, с одной стороны в клубах пара степенно суетятся у плит дородные женщины с кружевными наколками, с другой посетители — брюки заправлены в сапоги, кепка в руке. Это путешествие не в другое место, а совсем в другое время. Не в XII век, конечно, когда в летописях впервые упоминается Кашин, но в то, о котором мы уже почти забыли.