Журнал «Вокруг Света» №12 за 1970 год - страница 38
Безлистная сухая ветка с замшелыми растопыренными пальцами сучьев, тут же пятнами белой пены цветы жасмина в свежих зеленых листьях и неровно обожженный кувшин с рельефом на стенках и прозеленью...
В тонком синего фарфора блюдце на красной подставке танцующая ветка вишни сакуры, и на ней несколько бело-розовых цветков, сидящих настороженно, как бабочки...
В гладкой узкой вазе откинулась плоским веером мелколистая акация, и на ее зеленом фоне две головки хризантемы...
Не тратьте лишних слов для объяснений — составьте букет, и вас поймут, такое трогательное своеобразное эсперанто...
Как ни примечательно само по себе искусство икебаны, оно всего лишь часть целого — исключительно бережного и тонкого отношения к природе. Рассказывая о стране, туристы неизменно упоминают о знаменитых японских садиках перед домом — маленьких моделях мира с расчерченными граблями участками песка — пустынями, валунами, поросшими мхом — горами, корытцами с водой — океанами; об удивительном значении малого ландшафта, когда дом подстраивается под вид из его будущего окна, как костюм под пуговицу.
Истоки икебаны и одухотворения природы можно отыскать в самых начальных эпохах буддизма, только не буддизмом это все объясняется. Подобно Голландии с ее землею, буквально вручную собранной человеком, где поля тюльпанов и картофеля, стада овец и даже лесная дичь — всё это завоевания человека (которым и посвящено искусство: знаменитые натюрморты, торжествующе выставляющие дичь, цветы, хлеб и вино), Япония — островная страна, плывущая в море, как бесценный дар принимает каждый холм, поросший лесом, каждый сад и каждый букет цветов — как святой иероглиф, напоминающий всякий раз о великой Природе, часть которой и сам человек.
Икебане в Японии обучают специальные школы (окончившим выдают дипломы). Из традиционных школ одна из самых знаменитых — токийская Согецу. В противовес традиционным появились и экспериментальные школы авангардистов.
Уже не один раз приезжал в нашу страну директор школы Согецу профессор Софу Тесигахара. Он, его дочь и лучшая ученица Тасуми встречались с любителями цветов, демонстрировали свои работы. Знакомство, таким образом, состоялось. Но случилось так, — и это, пожалуй, любопытно, что, несмотря на первое, довольно внешнее знакомство с основами древнего искусства, оно сразу же вызвало энтузиазм, будто с готовностью раскручивалась пружина. Садоводы, художники и просто любители цветов, не столько приняв «правила игры» (трудно говорить о детальном знакомстве с требованиями икебаны), сколько полагаясь на свое собственное художественное чутье и вкус, принялись составлять композиции.
Использовали при этом, как и положено, вместе с цветами сухую траву, кору, пеньки, коряги, плетеные кузовки, тарелки всевозможных видов, кувшины и вазы. Фантазировали, что бы еще можно? Ведь это вид живой растительной скульптуры, живописи из настоящих цветов, меняющих окраску и тон от времени дня, освещения, соседства друг с другом. У художника в тюбиках краски, и, чтобы подобрать цвет лепестков, скажем, розы, нужно смешивать краски и расставлять мазки. К тому же цвет выписанного лепестка сам по себе ничто, он будет зависеть от тона соседней краски, от фона. А тут в ваших руках настоящая роза, ее цвет, форма, аромат и капли росы!
По-разному объясняли мне составители букетов, что руководит ими в работе. Одни рассказывали, что, приступая к аранжировке, задумывают определенный сюжет, иногда прямо-таки литературный. Так одна из выставленных композиций называлась «Образ Насти из пьесы М. Горького «На дне». Автор решил представить персонаж через равновесие цветочной конструкции, через сочетание растений сочных, живых и высушенных, бесцветных.
Очень многим хотелось бы найти сходство цветочных композиций с музыкой. Они готовы слышать аккорды цвета в раскраске лепестков, мелодии — плавные или изломанные — в линиях стеблей и листьев. Несовместимость растений по краскам и форме для них очевидна, как диссонансы в музыкальной фразе. Таково это искусство...
Вернемся теперь в тот летний день, в «День цветов». Хозяйка павильона выносит в зал очередное произведение. Две розы и ветка сосны в плоском плетеном кузовке — нечто нежное, мечтательное и простодушное.