Журнал «Вокруг Света» №12 за 1982 год - страница 23

...Рано утром мы выехали из Каштелу-Бранку в Лиссабон. Первые километров пятьдесят прошли, как и вчера, сквозь густой туман, а потом выглянуло солнце, погода стала похожа на нашу весеннюю.

— Какой сегодня день? — вдруг спросил Волковский.

— Суббота,— подсказал я.

— Слушай, Володя,— обратился он к Трубникову,— а что, если заберем семейства и съездим завтра на несколько часов в лес?

— Согласен,— ответил Трубников. И, чуточку помолчав, осторожно добавил: — Если куда не вызовут...

Олег Игнатьев, корр. «Правды» — специально для «Вокруг света» Каштелу-Бранку—Лиссабон

Когда набухают на деревьях почки и парки наполняются гомоном птиц, когда просыпаются от зимней спячки родники и арыки — в Узбекистан приходит Навруз байрами. Праздник весны и труда. Он всегда отмечается в день весеннего равноденствия.

Я встретил Навруз под Ташкентом, в Ахангаранском районе, в совхозе имени С. М. Буденного.

...Мощные звуки карнаев и гром барабанов возвестили о начале праздника. Пестрая многоголосая толпа направилась в сад. Здесь, в аллеях, накрыты длинные столы для всех, кто пришел на торжество. Традиционное угощение Навруза — кок-чай, свежие белые лепешки, горками лежащие на столах, треугольные пирожки — самса с начинкой из зелени, фрукты. И конечно, сумалак — любимый напиток сельских жителей, который готовят из пророщенных зерен пшеницы.

Перед собравшимися хлопкоробами, механизаторами, животноводами появляются двенадцать нарядных девушек — двенадцать месяцев года. В центре — самая красивая, в белом платье, в алых лентах, с пучком пшеничных ростков в руке. Это Весна. Девушка-Весна подходит к самой пожилой женщине и вручает ей — в знак почтения и уважения — традиционный ковш. Затем начинает стихотворный рассказ о делах и людях совхоза...

Праздник шел своим чередом, а я вспоминал недавнюю встречу в Джизаке с узбекским писателем Назиром Сафаровым, большим знатоком традиций и обрядов своего народа. Известно, что Навруз байрами уходит корнями в глубь веков.

— Но в чем его суть? Каким он был до революции? — спросил я Сафарова.

— Навруз,— ответил Сафаров,— это праздник единения с природой пастуха и земледельца, которые хотели жить в дружбе с силами земли и неба.

Раньше в Джизаке, рассказывал Сафаров, подготовка к празднику начиналась задолго. На дворе еще шел снег, гудел злой ветер, а в каждой семье уже ждали весну. Шили наряды. Зимние запасы: сушеные фрукты, рис — все запиралось под замок до Навруза. Радость одного дня дорого обходилась простому люду...

Последняя ночь перед праздником. То тут, то там был слышен перезвон бус и браслетов. Уже заплетены и переплетены косички на девичьих головках, накрашены усмой брови, насурмлены ресницы. Все ждали восхода солнца.

Но вот наконец забрезжил рассвет. Тотчас захлопали калитки, распахнулись ворота — и народ повалил на улицы, выкатились арбы. Пестрая толпа потекла через город. Повсюду заревели карнаи, запели сурнаи, загремели дойры.

В аллеях Хужагозиена, где веселились только женщины и дети, особенно нарядно. Вокруг большого хауза с голубоватой прозрачной водой поднимаются глинобитные террасы — супы, покрытые коврами и паласами. Тут же рядом находятся очаги для котлов, в которых готовят плов.

Невестам не разрешалось покидать супу. Они должны были встречать гостей, которые приближались к дастархану. Каждый поклон девушки сопровождался тихим звоном украшений. Руки, омытые хной, сияли кольцами и браслетами. В ушах горели серьги из бирюзы, а на груди колыхалась волна бус. Чтобы не затеряться в разноцветном таборе Хужагозиена, девушка-невеста надевала платье из атласа и жилет из бархата.

Девушка знала, что о новом ее наряде станет известно за стенами сада, где толпятся парни и среди них — ее жених. Она еще не видела его, и он тоже не имел представления о своей будущей невесте. Он рисовал ее портрет по описаниям старухи свахи, матери или сестры, которые имели доступ в ичкари — на женскую половину дома, куда не смел войти посторонний мужчина. Но сегодня Навруз — и жених сможет хоть одним глазком посмотреть на свою нареченную...