Журнал «Вокруг Света» №12 за 1988 год - страница 14
...Вернулся со своего участка работы мой давний друг и опытный поисковик Владимир Васильев. Принес еще один солдатский медальон. Отвинчиваем крышку: в условиях подземелий содержимое извлечь безопаснее, чем на поверхности, где тронутая тленом бумага иногда рассыпается. Осторожно разворачиваем бумажную трубочку. Читаем:
Мищенко Андрей Алексеевич. Рядовой. Кировоградская область, Ново-Егорьевский район, Табурищевский сельсовет, село Табурище.
В графе «Адрес семьи» в том же селе значилась жена бойца — Пелагея Ивановна Мищенко. Сразу по возвращении в Одессу я направил письмо в Кировоград: может быть, жива жена аджимушкайца? К письму в Кировоградском областном исполнительном комитете отнеслись внимательно. Вскоре пришел подробный ответ.
«Рядовой Мищенко Андрей Алексеевич,— сообщала секретарь исполкома Н. Послушная,— после Победы возвратился в село Табурище, раненный в ноги. Жена его, Мищенко Пелагея Ивановна, вместе с подругой Павлюченко Прасковьей Свиридовной летом 1944 года погибли в лесу, наступив на мину. Мищенко А. А. после полного выздоровления поступил в колхоз скотником... В 1954 году при переправе через Днепр Мищенко Андрей Алексеевич трагически погиб».
В полученном мной письме приведен рассказ второй жены солдата-аджимушкайца Серафимы Тимофеевны Мищенко, который она не раз слышала от Андрея Алексеевича. По его словам, вместе с шестью бойцами он вылез из каменоломен, три ночи искал партизан, но был захвачен в плен немцами. Потом Мищенко бежал, снова воевал на фронте, был ранен.
В тот вечер, когда я рассматривал с Васильевым медальон на нашей подземной базе, Сергей Коновалов и Павел Лавренко вернулись из Центральных каменоломен чрезвычайно возбужденными, и я почувствовал, что случилось нечто необычное. Ребята обследовали одну из заваленных штолен недалеко от протяженного обвала-рассечки, которым гитлеровцы хотели расчленить каменоломни. Дело у них продвигалось медленно: приходилось каждый раз оттаскивать из заваленной штольни крупные камни. Под одним из камней попалась алюминиевая ложка, котелок. Потом вытащили противогаз и винтовку с примкнутым штыком. Придавленные огромной глыбой обрушившегося потолка штольника, лежали останки солдата.
...Следом за Сергеем я проползаю мимо останков часового в узкий лаз. Судя по поясному ремню и ботинкам, часовой был рядовым. Документов при нем не обнаружили. Скорее всего мы так и не узнаем имени погибшего.
Лежавшие впереди камни откатились в пустое пространство, и я выбрался из лаза в замурованную взрывом комнату. После войны здесь никто не бывал и даже не подозревал, что в наиболее исследованной части катакомб есть нераскрытые штольни.
Фонарь осветил серые в трещинах стены. Кое-где виднелась облупившаяся побелка. Потолок, крепившийся рельсами и толстыми бревнами, накренился, не выдержав страшного взрыва. Под осевшей стеной виднелась раздавленная железная кровать. Дверь, которая вела сюда из штольни, привалило глыбами породы. Откуда-то тянулась электропроводка, оборванная при взрыве. На полу среди камней были рассыпаны винтовочные патроны, валялись цинковые патронные ящики, цветные карандаши, циркуль...
Сергей Коновалов бросился собирать коробки из-под пулеметных лент. И стоило потянуть один из железных ящичков, стенки его развалились, а под ноги посыпались исписанные карандашом посеревшие листы. Бумага сильно попортилась в местах прикосновения к ржавым стенкам и дну коробки. Оглядевшись, мы заметили под камнями почти целый пятидесятимиллиметровый ротный миномет. Рядом подобрали несколько дисков с патронами и нарукавную нашивку — комиссарскую звезду.
Почти посередине комнаты под слоем пыли лежали офицерский ремень, кобура от револьвера системы «наган» и планшет. Судя по беспорядку в комнате, командиры спешно эвакуировали штаб, вероятно, догадываясь по характерному стуку на поверхности о готовящемся фашистами взрыве. Но все унести они не смогли. От сильного взрыва рухнула многометровая толща каменного потолка. Спаслись все, кроме часового.
Со всей осторожностью мы перенесли найденные бумаги на нашу базу в Малых каменоломнях. И в ту же ночь, не в силах совладать с нетерпением, стали потихоньку разбирать едва видимые тексты. С первых же строк стало ясно, что документы относятся к концу июля — августу 1942 года, малоизученному периоду подземной обороны. Это был архив штаба 2-го батальона.