Журнал «Вокруг Света» №12 за 1991 год - страница 26

— Конечно, никто, кроме меня, кроме моей кармы. Карма в том, что она — апсара, а я не прошел ашрам ученичества. Кто виноват в том, что ее окружают принцы, а я родился крестьянином.

Драупади сочувственно кивнула:

— Мы все испытываем потери. Невозможно сохранить ушедшее прошлое, как не может змея влезть в сброшенную кожу. А ведь сказано, что нельзя трудиться ради присвоения плодов, и нельзя дваждырожденному желать собственности. Ты не потерял Лату, потому что нельзя потерять то, что тебе никогда не принадлежало. Но за всеми этими страданиями ты не заметил, как второй ашрам начался, тот, который после ученичества идет. Мы сейчас все в нем пребываем — живем среди людей, общими заботами мучаемся, к простым человеческимцелям стремимся. Но ведь третий ашрам — это умение отречься от результатов своих трудов, от владения богатством. И никто вас с Митрой насильно от них не оттащит, пока не ощутите сами, что ни власть, ни благополучие, ни сытое наше житье во дворце ничего не стоят.

— Так что же делать?

— Заповеди едины для всех: честно выполняй свой долг, не уставай стремиться к высшему предназначению. Тогда откроются новые пути.

Однажды ночью в конце второй стражи ко мне в жилище пришел Арджуна. В одежде простого придворного он стал как-то ближе и доступнее, но все равно в нем чувствовалась повелительная сила, как жар погасшего костра под покровом золы.

Говорят, что дочь Вираты царевна Уттараа была без ума от своего учителя танцев, а ее брат — царевич Уттара не скрывал своего пренебрежительного отношения к его науке, да и к нему самому. Арджуна терпеливо сносил все.

— Муни, — сказал мне властелин,— я чувствую беду. Ты видел, как предводитель колесничих воинов Кичака смотрит на Драупади? Ты знаешь, чем это грозит?

Я кивнул. Объяснять, в чем дело, не было необходимости. Гордый предводитель колесничих воинов — сутов — потерял голову от желания обладать прекрасной «служанкой» Судешны.

— Я должен знать, что он готовится предпринять,— сказал Арджуна. — Мы здесь тайно, и единственная наша защита — благосклонность царя Вираты. Мы не можем допустить вражды с его военачальниками, но мы должны защищать Драупади. Прав был Юдхиштхира, когда пытался отослать ее к отцу. Теперь из-за нее пойдут раздоры. Необходимо узнать, что затевает Кичака.

— А если поговорить с Судешной, — предложил я, — ведь Кичака — ее брат.

— Но тогда придется открыть Судешне, кто мы такие. А сможет ли женщина хранить нашу тайну? Слишком быстро новости достигнут Хастинапура.

— Я могу попытаться убить Кичаку, — неожиданно для самого себя сказал я, вспомнив спокойное лицо царицы в сумерках.

— Нет, это не выход, — ответил Арджуна, — это-то мы всегда успеем. Но вдруг удастся как-то отвлечь Кичаку от нашей супруги. Может быть, надо посулить ему золота? Может быть, прислать из Двараки сто прекрасных девушек. Кришна мог бы для нас сделать такой подарок, не раскрывая его истинной причины. Надо знать мысли Кичаки. Для этого сегодня ночью ты должен проникнуть в его покои. Наши друзья сообщили, что он пригласил свою сестру Судешну для совета. Ты должен услышать, о чем они, будут говорить.

Если бы я был хоть немного посмелее, я бы отказался; но разве мог я спорить с Арджуной? По счастью, проникнуть во дворец Кичаки оказалось намного проще, чем мне показалось вначале. Несмотря на обилие охраны, там царила неразбериха, более подходящая для боевого лагеря в чистом поле, чем для дворца придворного. Купив за один серебряный браслет расположение привратника, я проник за каменную ограду в огромный двор, где все еще пировали воины Кичаки. Полумрак таился за колоннами дворца, огонь костров был не в состоянии разогнать ночную тьму, смешанную с дымом, наполненную запахами вина и мяса, пьяными криками и песнями. Ничего не стоило раствориться среди этой горячечной неразберихи и пройти во внутренние покои. Там была тишина, а запах дыма и пота сменился ароматом благовоний. Мое обострившееся в темноте зрение не пропускало ни одного поворота, а в голове звучали отрывки чужих мыслей, которые, хотя и сливались в размытое многоголосье, все же достаточно определенно указывали направление пути. Я ясно почувствовал вдруг, где находится Кичака и куда спешит Судешна. Это было словно мелькание далекого костра. И я застыл в темноте в десяти шагах от покоев Кичаки. Дальше хода не было, но громкий голос Кичаки звучал в пустынных коридорах, как зов боевой трубы.