Журнал "Вокруг Света" №4 за 2004 год - страница 27
Русские селились на этих землях в два этапа, с X века — новгородцы и ростово-суздальцы, а после включения Двинской земли в состав Московского государства (1478 год) — с XV по XVII век уже все остальные.
Историки утверждают, что культура «леса», характерная для финноугров, и культура «поля», свойственная русским, вполне мирно уживались между собой и взаимодействовали, формируя особую культуру Русского Севера.
С колонистами в эти места пришли священники и монахи. В крае образовывались монастыри, пустыни и церкви, укрепляющие здешнее население в христианстве среди языческого окружения. До сего дня по берегам Кенозера сохранилось 39 деревянных часовен — такой концентрации нет больше нигде в России. Они ставились в благодарность Богу за избавление от падежа скота, неурожая, массовых эпидемий, разгула стихий. Это было в общерусском обычае — возводить обыденные храмы, «об ин день», то есть «в один день». Большинство из сохранившихся часовен построены в XVIII и XIX веках по «самовольному хотению» жителей. Каждая деревня имела свою часовню и свои кресты. Часто строили их из особых деревьев, срубленных в завеченном лесу, не использовавшемся для светских нужд. Местоположение этих лесов жители никому не раскрывают и поныне.
А главное, что все эти часовни и кресты устанавливались по границе освоенной территории, отделяя этот мир от иного, как пограничным знаком. Пространство очищалось ими от нечисти, а ее в тайге и болотах, по мнению кенозерцев, водилось немало…
Впервые за долгую свою историю самобытная культура Кенозерья привлекла к себе серьезное внимание во второй половине XIX века. Настоящее открытие этого края произошло, когда исследователи фольклора — вначале, в 1860 году, Павел Николаевич Рыбников, а за ним Александр Федорович Гильфердинг — обнаружили тут нетронутый слой самобытной эпической поэзии и стали подробно изучать его. Тогда мало кто поверил, что прямо под боком, недалеко от Петербурга, сокрыт клад народных былин. Древнерусские былины не были рассеяны по Северу беспорядочно, а локализовались в центрах — Беломорье, Пинеге, нижней Мизени, нижней Печоре. Наиболее богато былинными традициями было Заонежье, где жили тогда известные сказители. Таким центром явилось и Кенозерье. Посетив эти места 10 лет спустя после экспедиции Рыбникова, Гильфердинг отметил явное угасание былинных традиций, и только на Кенозере они продолжали процветать. «Свобода» и «глушь» — так объяснял он это обстоятельство. 83 былины из Кенозерья, неподдельные жемчужины народного героического эпоса, вошли в его сборник «Онежские былины» 1873 года, который до сих пор остается классикой для каждого серьезного фольклориста. До нас дошли имена сказителей старин: Трофима Григорьевича Рябинина, Кузьмы Ивановича Романова, Василия Петровича Щеголенка.
На вопрос, как и отчего возник этот былинный клад именно тут, Гильфердингу ответить было не суждено… Одно он знал точно, что именно на Кенозере «воздух… еще пропитан духом эпической поэзии». Это чувствуется здесь и сегодня, хотя давно умолкли сказители и былины заняли почетные, «неживые» места на книжных полках.
Во втором десятилетии XX века с русским наследием все стало просто и ясно, и народная культура Севера тихо угасала по глухим углам. Лишь хрущевская «оттепель» пробудила «шестидесятников», людей небезразличных и активных, образованных и совестливых особой, «коммунистической совестью», чуть похожей на христианскую. Не находя реальной опоры в настоящем, они протягивали руку в прошлое, туда, дальше — за 1917 год, но там была пустота. И они, вдруг затосковав о Руси, почувствовали себя обворованными. На этой волне и возник интерес к иконам, народному творчеству и деревянному зодчеству.
Зашевелились московские ученые, археологи, биологи, историки, художники и архитекторы. Оказалось, что гибнут бесценные памятники, вырубаются леса, заболачиваются озера и никому до этого нет дела. События забурлили, и стало готовиться научное обоснование для организации музея-заповедника. А с 1980 года в полный голос заговорили уже о национальном парке. Но только через 9 лет Архангельский облисполком образовал тут два заказника, а в 1990-м наконец и национальный парк. Через год правительство подтвердило это решение своим постановлением. У бывшей сироты Кенозерья появились официальные наследник и защитник.