Журнал "Вокруг Света" №6 за 1997 год - страница 29
Гипсовый горнист с крыши бывшего дворца пионеров, а ныне не то казино, не то ресторана, пытается вторить трубачу на Графской. Но даже корабельные горны с недалекой Минной стенки и те замолкают, пристыженные чистым переливчатым звуком, от которого сжимается сердце и просыпается память... Рубли и гривны летят в раскрытый футляр...
Но, Боже ты мой, как мало что изменилось за полтораста лет с тех времен, когда один из многих севастопольских офицеров, никому не известный подпоручик Толстой, стоял вот здесь, на Приморском бульваре, и смотрел туда, куда и поныне смотрят все гуляющие тут — на море в разрыве бухты, и слушал то, что и сейчас всем слышно:
«Солнце перед самым закатом вышло из-за серых туч, покрывающих небо, и вдруг багряным светом осветило лиловые тучи, зеленоватое море, покрытое кораблями и лодками, колыхаемое ровной широкой зыбью, и белые строения города, и народ, движущийся по улицам. По воде разносятся звуки какого-то старинного вальса, который играет полковая музыка на бульваре, и звуки выстрелов с бастионов, которые странно вторят им».
Звуки выстрелов, но не с бастионов, а с феолентских полигонов, неслись и сейчас, сотрясая стекла в домах на Крепостном шоссе. Били танковые пушки. Морская пехота готовилась к боям. К каким? Против кого?! За кого?
Ночь. Минная стенка. Толчея разнородных кораблей, ошвартованных носом к морю, кормой к городу. Среди скопища сигнальных огней, горящих иллюминаторов, палубных люстр и беспокойных прожекторов затерялась полная луна.
Каждый корабль — это маленький Севастополь.
А город пригас, словно в боевом затемнении — экономя электроэнергию. Южные созвездия рисуют над ним и над морем свои таинственные мерцающие знаки. Но никто не читает звездный семафор.
Год он ходил с запиской в кармане: «Меня убил имярек...» Это на тот случай, если киллер не промахнется. Вообще-то он и сам неплохо стреляет. Только оружия не держит. Как сдал в 1990 году пистолет и кортик, дела и обязанности главного инженера Балаклавского судоремонтного завода, снял погоны капитана 2 ранга, так нашел себе иное оружие. Перо публициста-камикадзе. В жизни ничего не писал, кроме коротких писем матери в белорусский городок Ошмяны да ремонтных ведомостей. А тут начертал статью об аварийности на флоте, которую с ходу опубликовали в литературном журнале. А дальше заполыхало от искры Божьей: и пошло гулять имя Владимира Стефановского по столичным да крымским журналам, газетам, альманахам.
— С тобой полгорода (надо понимать, пол-Севастополя) не здоровается! — сетует жена.
Насчет половины — это она, конечно, перехватила. Одно верно — не любят в Севастополе Стефановского все власти — и явные, и тайные, легитимные и мафиозные. Потому и ходил год с запиской, не из-за страха, а чтобы сразу навести на след убийцы... Да и чем можно напугать моряка-подводника на суше? Не зря же у англичан бытует поговорка: «В море бывает хуже...» А в морях у инженера-механика океанской подводной лодки капитан-лейтенанта Стефановского бывало и впрямь похуже.
За что не любят Стефановского? За то же, за что не любят и налоговых инспекторов. Он взыскивает долги. Не денежные, разумеется. Долги памяти. Взыскивает с начальства — городского и ведомственного, с российских властей, севастопольских, флотских... А начальство этого ох, как не любит. И клянет, и честит неуемного теперь уже кавторанга, организовавшего и возглавившего в Севастополе правозащитную ассоциацию «Моряки и корабли», как может и где придется.
Возмутитель спокойствия — это его социальная роль. По какому праву?
— А по праву бывшего «торпедного мяса». Я бы и сам давно мог гнить где-нибудь в отсеке погибшей лодки — как ребята с К-129-й, или сгореть заживо, как горели на «Отважном». И молчали бы про меня так же, как про них, — десятилетиями! Мне повезло — я жив. Так вот за это везение я и буду требовать — шапки долой перед теми, кто погиб за вас. Кто унесен морем. Кто ушел со своими кораблями в пучину, не бросив вахты.
Одна из комиссий Севастопольского Морского собрания завалена поношенной одеждой, игрушками, коробками с не очень просроченным детским питанием. Это гуманитарная помощь из Германии — для престарелых севастопольских моряков и их внуков.