Журнал "Здоровье" №2 (62) 1960 - страница 7

стр.


И ПРИВИВКИ, И ЗАКАЛИВАНИЕ!

Подытоживая сказанное о значении закаливания и прививок, можно прийти к определенному заключению. Оба эти пути создания невосприимчивости к инфекционным заболеваниям не исключают, а дополняют друг друга. Хотя закаливание, укрепление организма и повышает устойчивость человека к болезнетворным микробам, но оно не в состоянии обеспечить абсолютную невосприимчивость. Есть болезни, перед которыми не может устоять даже самый закаленный организм. Здесь спасение только в прививках. Эффективность вакцинации тем выше, прививочный иммунитет тем прочнее, чем крепче организм.

Для того чтобы достигнуть устойчивого и длительного состояния невосприимчивости к инфекционным заболеваниям важны и необходимы как общие меры — закаливание, так и специальные — прививки. Эффективность их правильного сочетания хорошо подтверждает такой, например, факт: в Советской Армии, даже в тяжелые годы Великой Отечественной войны, заболеваемость инфекциями была исключительно низкой.

Итак, ответ на поставленный в заглавии статьи вопрос может быть только один: и прививки, и закаливание!



Группа ленинградских педиатров и микробиологов провела интересную работу: они исследовали защитные силы организма здоровых детей, а также перенесших корь, пневмонию, атаку ревматизма.

Оказалось, что здоровые дети, особенно старше года, обладают довольно высокой сопротивляемостью инфекциям. Но каждое перенесенное заболевание временно понижает их защитные силы; это понижение тем заметнее, чем младше ребенок и чем тяжелее и длительнее протекала болезнь.

Вот почему к некоторым детям, как говорят, «липнут» все инфекции: одна облегчает возникновение другой.




Живой организм способен вырабатывать особое вещество — лизоцим, обезвреживающее многих микробов. Он обнаружен в материнском молоке, ткани хрящей, плазме и сыворотке крови, слюне. Особенно много его оказалось в слезах. Беспрерывно омывая роговицу глаза, слезы защищают ее от заражения. Не будь подобной охраны, эта нежная, чувствительная к инфекции ткань постоянно страдала бы от многочисленных микробов воздуха, с которыми она так тесно соприкасается.

Обеззараживающими свойствами обладают и некоторые другие жидкости организма, например желудочный сок. Он препятствует размножению микробов и у здоровых людей всегда остается стерильным.



Слизистые оболочки — серьезная преграда для микробов, стремящихся проникнуть в организм. Особенно трудно им одолеть оболочки, выстилающие дыхательные пути, так как они не только содержат обеззараживающие вещества, но снабжены еще и особым аппаратом — крохотными движущимися ресничками, которые выталкивают микробов обратно.

Чтобы проверить защитную силу слизистых оболочек, кроликам делали ингаляции воздуха, содержавшего массивные дозы микробов. Только 4 процента этих микробов достигали легких. Когда же концентрацию микробов в воздухе сделали умеренной, в организм кроликов их попадало еще меньше — 0,4 процента.

В сильный холод…

Профессор Г. М. Данишевский



Человек и внешняя среда — единое целое. Всю свою жизнь человек находится во взаимодействии с силами природы. Непрестанные колебания атмосферы, движение воздушных потоков различной силы и направления, давление воздуха, его влажность, химические свойства, электрическое состояние, изменение природных ритмов — все эти явления влияют на человека. Они вынуждают его к известным приспособительным реакциям, которые позволяют сохранить постоянство температуры и внутренней среды организма.

Известно, что родиной первобытного человека были страны с жарким климатом. Однако, как указывает Энгельс, «Подобно тому как человек научился есть все съедобное, он также научился и жить во всяком климате. Он распространился по всей пригодной для житья земле, он, единственное животное, которое в состоянии было сделать это самостоятельно».

Диапазон приспособительных способностей современного человека чрезвычайно велик. Он достигает 150 и более градусов температуры и лежит в пределах от 60–70 градусов жары до 87,4 градуса мороза. Этот абсолютный минимум температуры воздуха, когда-либо измеренный на земном шаре, был впервые зарегистрирован в Антарктиде на станции Восток.