ЗИМА[ЛЕТО]. Книга 2

Ехали домой. Ольга распустила волосы, не дожидаясь приезда, и облегченно выдохнула. Шпильки посыпались в «бардачок», и Зимин хмыкнул. Богатство такое. Ему нравилось запускать ее кудри пальцы, нравилось, чего греха таить, сжимать и наматывать на кулак. Было в этом что-то.

Женщина устало прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. Надо было подумать. А как думать, если здравый смысл отключается и делает на прощание ручкой? Остается принять все как есть. Любить за двоих, зная, что в ответ вряд ли получит что-то кроме пылкой страсти и заботы, а это уже немало. Многие женщины и такого не имеют.

Отчего же так грустно?

И одновременно радостно. Это тоже. Чувство, как драгоценность, грело изнутри, обрастая, как жемчужина, слоями новых смыслов и событий. Началось все с крохотной песчинки, а теперь… Теперь Ольга знала, что испытывает к мужу.

Это будет ее маленькая тайна. Секрет, который она будет оберегать, чтобы Зимин не подумал, что она цепляется и виснет на нем. Иначе это станет началом конца.

Прежней легкости уже не будет.

Или будет? Поживем — увидим.

Было странное ощущение, что это тысячный по счету вечер вместе, и что прожито вместе немало. Чарли стрелой вылетел на лестничную площадку. Ольга с Зиминым даже не стали разуваться, сразу пошли гулять.

Он первый раз сопровождал жену с пекинесом на прогулке и нашел, что ему нравится. Можно вместо вечерней пробежки гулять всем вместе.

— Далеко собрались? — спросил он.

— Тут площадка для выгула неподалеку, — ответила Ольга.

Зеленая зона. Собачники собираются после работы. Мирослав бы предпочел выгуливать огромного сурового пса, но тут сразу ясно, что эта рыжая мелкота — собака жены, так что беспалевно.

Ольга вроде повеселела, улыбается. Спустила пекинеса с поводка, и он умчался играть с мячиком. Потом женщина поежилась. Жакет слабо грел. Зимин скинул пиджак и накинул ей на плечи, пока пекинес носился по площадке.

— Чарли! — позвала она. — Чарли, домой!!!

— Вуф, — примчался он обратно и сел рядом.

— Молодец.

Чарли не стал затягивать, как обычно. Стемнело, и он решил, что пора бы уже домой и спать. Двуногие его гладили, и он жмурился от удовольствия, улыбаясь и мотая хвостом.

— Завтра шашлыки у Калашникова на даче, — сказал Зимин. — Ты не слишком устала?

— Да нет, — прислушалась к себе Ольга. — Вроде нет. Поедем.

Наоборот хорошо. Хоть немного развеются, отдохнут от городской суеты. Оживали воспоминания о прошлой поездке. Как они там… Ох! Все внутри сладко сжалось от предвкушения. Она искоса посмотрела на мужа, гадая, с ночевкой или нет. У них плотный график на выходные.

— Ты сказал, в воскресенье на скачки. Мы успеем?

— Встанем пораньше.

— Ну, если так…

Последние денечки перед выходом на работу. Но выспаться не удастся. А надо ли? Когда столько всего интересного вместо сна.

Ольга остановилась и взяла мужа под руку. Зимин понял и согнул локоть, чтобы ей было удобнее. Потом подстроился под ее шаг, и они пошли дальше, как самая настоящая парочка, коих превеликое множество вокруг. Люди гуляли, пока позволяла погода.

— Будет еще брат Калаша, — сказал он Ольге. — Он болен, но сейчас улучшение, и его забрали на выходные.

— Вот как? — удивилась она.

Это же тот самый парень, которого изуродовал Зимин! Странно, что все собираются вместе на шашлыки отдохнуть. Что-то здесь не так. Спросить или нет?

— Ты второй раз «сидел» за то, что избил Вадима Калашникова.

— Ага.

— Что «ага»?

— За это, значит, отсидел.

Мирослав знал, что она читала его досье, но все равно было неприятно. С другой стороны, это лучше, чем замалчивание и недоговоренность, которая бы стояла между ними. В семье не должно быть секретов, так он считал. Тайны вообще такая вещь. Материалом для шантажа не станет, но навредить можно. Например, какой-нибудь «доброжелатель» шепнет, причем преподнесет информацию так, как ему надо. Не обязательно про отсидки. В его жизни было много такого, о чем жена не знает.

— Ничего не понимаю! — отпустила она его руку.

Ольга остановилась и повернулась к нему.

— Завтра поймешь. Может, тебе Калаш сам все расскажет. Короче, меня посадили за дело, а за какое, им без разницы. Не попался на одном, так на другом, — поглядел он на нее, выискивая следы брезгливости или отвращения. — Парня жалко. Еле ходит.